Сударыня Вишня, вас подстричь?
Ах, август! Благодатная пора, что бы там ни говорила официальная метеослужба.
Август, когда трава еще мягкая и зеленая, а деревья уже склоняются под тяжестью плодов. Пора, когда каждому садоводу воздастся по трудам его. А некоторым даже больше. И на повестку дня выходят очередные вопросы: как это взяти и куда потом девати?
А краше всего в эту пору — рубиновые брызги, разбежавшиеся по взлохмаченным вчерашним ветерком и все еще причесанным гривам вишневых деревьев. Парочку саженцев я собственноручно выкопал лет семь или даже десять тому назад в саду моей приятельницы в Челябинске. Мои тюменские суглинки пришлись переселенкам по вкусу. Они резво принялись осваивать территорию, не сильно испрашивая разрешения. Чуть недоглядишь — прямо из-под яблони выстреливает очередной вишневый пацаненок — только и гоняйся за такими по участку, выкапывая, пересаживая и то и вовсе свирепо корчуя.
Ладно, это еще полбеды. Беда — в старой пословице, что у нас в стране всего две проблемы: неурожай и. правильно, урожай!
Попробуй-ка взять эту рубиновую сладость и терпкость, когда она болтается высоко-высоко на тонюсеньких веточках в пяти, а то и больше метрах от земли. А само деревце, высокое и тонкое, стоит и покачивается. Полезешь — возьмет да и рухнет вместе с тобой. Вон шагах в трех вижу свежий пенек — он напоминает о подобной попытке в прошлое воскресенье (несколько синяков, понятное дело, не в счет.).
В старой, еще довоенной пьесе Сергея Михалкова «Тридцать семь и восемь» (перелицованная сказка Карло Гоцци «Любовь к трем апельсинам») кто-то из героев распевал: «Меня зовут, меня манят три апельсина в этот сад». За тремя-то вишнями я бы и не полез на дерево. А их на самом верху вона сколько! Они сладкие и радуют язык, как писали совсем по другому поводу братья Стругацкие в повести «Попытка к бегству».
Ладно. Слова нанизывать можно сколько угодно, а вишни ждать не могут, вот-вот лопнут от сока! А сколько желающих добраться до вишен раньше меня порхает вокруг! Но — я стою уже почти на самой последней ступеньке моей садовой лестницы и руки вытягиваю — коротки! А ягоды дразнятся: самые крупные, самые рубиновые, самые сладкие.
Однако, даже опасно балансируя, я не утратил способности к логическому мышлению. Зря, что ли, меня так хвалил еще в Уральском университете преподаватель логики Павел Петрович Чупин, которого мы звали на китайский манер — Пал-Чу-Пин.
Вот — коротко — ход моих рассуждений. Ладно, сегодня с риском для жизни я соберу эти вишни. А на следующий год веточки еще подрастут и будут еще недоступнее. Зато ни я сам, ни моя алюминиевая лестница за год ничуть не станем выше. Задача (про гору и Магомета) — приблизить вишневый рай. Где там мой любимый секатор, средство укрощения слишком буйной и заносчивой растительности?!
Чик-чик.
Чик-чик-чик.
Чик-чик-чик-чик.
Бережно, нежно срезаю отягощенные ягодами гибкие веточки. Делаю полуоборот и разжимаю пальцы. Повинуясь закону всемирного тяготения, открытому сэром Исааком Ньютоном в 1665 году, ветка с ягодами мягко планирует в зеленую траву. Когда стрижка окончена, я осторожно спускаюсь и собираю ягоды. Интересно, станут вишни, следуя инстинкту самосохранения, расти следующим летом в ширину, а не в губительную для них и для меня высоту?
Обдумаю эту мысль зимой, щедро добавляя вишневое варенье в чай, творог и даже в овсянку.
***
фото: