«Утомление от войны»
Утомление от войны — такова, по словам гласного (депутата) Тюменской городской Думы Виктора Колокольникова, действительная причина события, которое произошло в Тюмени больше 100 лет назад — 13 марта 1919 года.
Ни за белых, ни за красных
Утром Тюмень проснулась от ружейной стрельбы. К тому времени армия Верховного правителя России адмирала Александра Колчака начала наступление на уфимском и вятском направлениях. У белых было 112 тысяч против 97 тысяч красноармейцев. Проведение наступательных операций требовало людских резервов. В армию Колчака начали брать не только молодежь, но и бывших фронтовиков Первой мировой войны, не желавших воевать ни за белых, ни за красных.
Согнанные в Тюмень новобранцы требовали выдачи им удостоверений: «…Что предъявитель сего удостоверения, гражданин, проживающий в Тобольской губернии, Тюменского уезда, ___ волости, села ____ призыва ____ года, действительно призван на военную службу по мобилизации ____ марта 1919 года.
Председатель ____ волостной земской управы. Сельский староста».
Зачем тюменским крестьянам понадобились такие удостоверения? Чтобы при первом же удобном случае сдаться в плен. Лишь бы не приняли за добровольцев и не расстреляли.
Историческая правда Гражданской войны в России такова: при мобилизациях сторон никто не спешил под знамена с триколором или с серпом и молотом.
Чтобы сбить волну массового перехода новобранцев к неприятелю, военное ведомство Колчака издало постановление N 6, которое объявлялось под расписку на сельских сходах.
«…установлено, что к сельским старостам и в волостные земские управы обращаются родители и родственники взятых на военную службу солдат с ходатайствами о выдаче им удостоверений о том, что означенные солдаты действительно призваны правительством по мобилизации, а не поступили на военную службу добровольцами. Подобные ходатайства являются результатом подпольной деятельности большевиков и их агентов».
Не могли же колчаковцы признать «утомление народа от войны».
Дальнейшие события происходили так: «Утром 13 марта 1919 года в гор. Тюмени призванные по мобилизации солдаты, в числе 600 человек, направились к оружейному складу при ремесленном училище, обезоружили караул и похитили 296 винтовок разного образца, 18442 штуки патронов к ним, 191 штык, 9 револьверов, 24 штуки холодного оружия, одну пику и пр., после чего направились к лагерю военнопленных, а затем к тюрьме для освобождения арестованных».
В «докладе о событиях в Тюмени 13 марта 1919 года» заместитель управляющего Тобольской губернией К.Ф. Копачелли отмечал: «.Приблизительно около 12 часов дня у канцелярии появилась с шумом и криком большая толпа вооруженных мятежников, сопровождаемая военнопленными. Из толпы неслись призывы к восстанию. Группа мятежников проникла в кабинет заведующего лагерем штабс-капитана Подлащука и обезоружила его. Из толпы раздались голоса, требовавшие немедленного расстрела Подлащука и всей администрации лагеря. Но находившиеся при этом военнопленные протестовали против расстрела и заявляли, что они никого расстреливать не дадут. Среди общего шума мятежники продолжали призывать военнопленных присоединиться к восстанию, уверяя, что вся власть в городе перешла в руки восставших, что к ним присоединились чехи и что из Омска и Eкатеринбурга идут советские войска. Встретив со стороны военнопленных дружный отказ поддерживать восстание, мятежники покинули лагерь и пошли по направлению к тюрьме, куда все восставшие и вышли в два часа дня.»
Восстание или бунт
В советской историографии все выступления против военной диктатуры Колчака в его тылу считались результатом подпольной коммунистической пропаганды. Так же характеризовал события 13 марта в Тюмени доктор исторических наук профессор Тюменского педагогического института Павел Рощевский в монографии «Гражданская война в Зауралье» (1966 г.).
Для назначенного Колчаком командующего Сибирской армией, бывшего фармацевта и прапорщика австро-венгерской армии, попавшего в сентябре 1915 года в русский плен, Рудольфа Гайды выступление мобилизованных в Тюмени было не более чем бунт. Поэтому по телеграфу он приказал коменданту Тюмени полковнику Зенкевичу: «Бунт подавить самыми жестокими мерами, и всех захваченных с оружием бунтовщиков расстрелять на месте без всякого суда.»
Штурм тюрьмы, в которой содержалось до 500 заключенных, провалился. Начальник тюрьмы Золотарев «приказал немедленно созвать всех надзирателей, камеры запереть на двойные замки, вынести из цейхгауза имеющиеся там оружие и патроны». 27 надзирателей и 29 солдат военного караула встретили нападение винтовочными залпами. Повстанцы отступили в Копыловские сараи.
Из доклада Копачелли: «.Под ружейным огнем чехов и русских воинских частей мятежники оказали последнее сопротивление, но не удержались и в беспорядке стали разбегаться. Войска вошли в «сараи» и преследовали мятежников, расстреливая всякого застигнутого там с оружием в руках».
Докладчик заключил: «.Мятеж прошел для значительной части городского населения совершенно незамеченным. Многие в день 13-го марта не знали о том, что в городе происходит мятеж, и только на следующий день оказались в той или иной степени осведомленными о происшедших накануне событиях».
14 марта 1919 года состоялось чрезвычайное заседание Тюменской городской управы. Вынесено «определение», которое начиналось словами: «.По предложению городского головы Флоринского, почтить память чешских и русских воинов, погибших при исполнении своего долга при ликвидации вчерашнего мятежа». В то же время военная администрация «категорически утверждает, что со стороны чехов и русских пострадавших нет, за исключением тяжело раненного милиционера Стрюкова. потери со стороны мятежников не поддаются точному учету. варьируются (так в документе — А.П.) от 100 до 500». Милицией было подобрано 34 трупа, которые похоронили на кладбище лагерного лазарета.
Неужели восставшие в Тюмени новобранцы рассчитывали на победу или добивались восстановления здесь советской власти? Скорее всего, это была вспышка народного отчаяния против братоубийственной войны. Не случайно повстанцы стремились прежде всего освободить узников из концлагеря и тюрьмы.
Утомленные войнами и политическими междоусобицами восставшие крестьяне интуитивно надеялись на примирение воюющих сторон.
Сегодня известно: тогда действительно существовал шанс на прекращение Гражданской войны, которая уже более года бушевала в России.
Нетерпение
В конце января 1919 года американский президент Вильсон и премьер- министр Великобритании Ллойд- Джордж от имени союзников России по Первой мировой войне обратились ко всем «организованным группам», имеющим политическую власть или осуществляющим военный контроль на территории бывшей Российской империи, с предложением заключить перемирие и послать своих представителей на Принцевы острова (курортное место в Мраморном море недалеко от Стамбула), чтобы достичь мирного урегулирования военного противостояния русских против русских.
Какой была реакция белых и красных на это предложение союзных держав?
Первоначально Ленин 24 января 1919 года направил наркомвоенмору Троцкому телеграмму, в которой представил действия Антанты как попытку «закрепить за собой Сибирь и часть Юга, не надеясь иначе удержать ничего», и приказывал «в месяц взять и Ростов, и Челябинск, и Омск». Правда, очень скоро эту позицию Ленин изменил — положение Советской республики было тогда весьма шатким. С востока и юга Колчак и Деникин готовились к большому наступлению, а предложение держав Антанты начать переговоры — мирная передышка и возможность для политических маневров, сравнимых с Брестским договором марта 1918 года. И Москва согласилась на перемирие и переговоры. «Слишком дорога для нас цена крови наших рабочих и солдат, — объяснил Ленин свое окончательное решение, — мы вам, как купцам, заплатим за мир ценой тяжелой дани». Можно по примеру некоторых современных публицистов искать в этих словах политическое коварство большевиков, но факт: они публично заявили о своем желании достичь мира для истекавшей кровью России.
Ответ Колчака и других вождей белого движения был совершенно другим: категорический отказ от мирных переговоров с большевиками. Омские и другие сибирские газеты в один голос возмущались предложением союзников начать переговоры с красной Москвой. Мнением самого народа никто не поинтересовался, а стихийные вооруженные восстания в Тюмени и других сибирских городах представили как результат «большевистской агитации». Гражданская война в России продолжалась.