Нам бы таблеток от вируса, и побольше, побольше
Человек: «Я царь природы».
Природа: «Ну царь так царь. Держи корону!»
— Мысль о господстве человека над природой уже утратила актуальность, — считает Eвгений Саранчин, учитель биологии. — Общество в целом хорошо понимает, как хрупок мир и что человек может исчезнуть с планеты в одно историческое мгновение.
Однако со мнением, что пандемия стала местью природы за наше невежество и невнимание к ней, Eвгений Павлович категорически не согласен:
— Я далек от идеи о какой-то высшей каре, — поясняет он. — Иногда приходят в голову мысли о некоей сакральности, жертвенном огне и прочее. Но даже мои незначительные и не самые глубокие знания по иммунологии, генетике, эволюционному учению, вирусологии быстро возвращают меня на объективные научные рельсы. Хорош бы я был как учитель, если бы внушал своим ученикам апокалиптичные мысли и вносил хаос в их зеленые головы!
— Не захотелось ли вам самому поглубже вникнуть в вирусологию, освежив вузовские знания?
— Конечно, я постарался найти достоверную и полную информацию на серьезных научных сайтах. На данный момент ее немного и она настолько узкоспецифична, что нужно быть продвинутым вирусологом, чтобы досконально в ней разобраться. Понимая некоторые демографические и социальные закономерности, больше интересуюсь настроениями в обществе. Покажусь скептиком, но большинство людей волнует только, как скоро будет изобретена вакцина и где купить таблетки от этой заразы.
— Не кажется ли вам, что если бы дети в шестом классе внимательнее читали учебник «Бактерии, грибы, растения», то мир мог бы избежать пандемии или по-другому ее переживал…
— Знания в данный момент не имеют никакой роли в уровне заболеваемости. Многие врачи, прекрасно зная, что курение вызывает рак легких, не могут, а иногда и не хотят бросать эту смертельно опасную привычку. Человек несовершенен.
— Может, стоит изменить подход к преподаванию этого раздела? Больше времени посвящать ему?
— Верите, эта тема и так очень неплохо представлена в учебниках. Раньше я детально останавливался на том, что открытие вирусов принадлежит не кому-то, а именно русскому ученому Дмитрию Иосифовичу Ивановскому. Он открыл вирус табачной мозаики в Крыму в конце XIX века. А вообще специфика преподавания в кадетском училище заставляет меня глубже вникать в строение вирусов или бактериофагов (вирусов, паразитирующих на бактериях), которое можно использовать не только в мирных целях, но и как минимум теоретически для создания биологического оружия. Кадеты понимают разницу между бактериологическим и биологическим оружием, знают, что такое капсид (внешняя оболочка вируса), РНК- или ДНК-содержащие вирусы. В нынешней обстановке становится понятно, что в восьмом классе, когда программой предусмотрено изучение санитарных и гигиенических основ поведения человека, необходимо еще детальнее знакомить ребят с правилами дезинфекции личных вещей или помещений. Хотя средства массовой информации здесь уже опередили нас, учителей.
— Можно ли ожидать теперь у школьников роста интереса к биологии, микробиологии, вирусологии?
— Чаще мы не в состоянии предугадать, что с нами будет в ближайшем будущем. Но думаю, что массового увлечения биологией в школе не произойдет. Мы слишком оторвались от настоящей живой природы. Даже превосходные документальные фильмы не могут по-настоящему соединить ее с человеком. Возможно, что несколько прагматичных (нынешние дети такие) и дальновидных ребят быстро уловят волну государственного интереса и внимания к проблемам вирусологии и медицины и начнут работать на перспективу. Мне такие ученые не по душе. Помните фильм Владимира Меньшова «Розыгрыш»? Так вот герой, которого сыграл Дмитрий Харатьян, мне ближе и дороже, чем его антипод. Именно романтики могут стать настоящими учеными.
— Не кажется ли вам, что биология как наука последние десятилетия оставалась в обществе недооцененной?
— Все естественные науки в нашей стране последние пару десятилетий не то что недооценивались — о них забыли. Существуют вузы, НИИ, лаборатории, всерьез занимающиеся биологией, но их количество так мало, что либо попасть в них невероятно сложно, либо уровень зарплат там феноменально низкий. В 2005 году я побывал в когда-то ведущем институте — Всероссийском институте генетических ресурсов растений имени Вавилова в Санкт-Петербурге. Сотрудники его влачили жалкое существование. По-моему, это своеобразный гражданский подвиг — не бросать науку даже в таком ее состоянии.
— Поступая на биологический, вы мечтали об открытиях? Или вас больше интересовало познание мира? Отдельных его аспектов?
— Абсолютно точно помню, что главной причиной моего выбора стала настоящая страсть к биологии. Я учился с огромным интересом. Для меня удивительным и даже поразительным было узнавать, что кто-то из моих однокурсников учится только ради диплома или потому, что у родителей есть какие-то связи для поступления. Любопытно осознавать, что об открытиях я тогда не мечтал. Постепенно увлекся ботаникой. Очень люблю именно ботаническую латынь. Возможно, страсть к познанию как таковому привела меня через пять лет после окончания вуза в аспирантуру. Оценивая себя с нынешних возрастных высот, да и как педагог, понимаю, что стремление к открытиям очень непросто заложить. Для этого перед глазами должен быть либо исторический, либо реальный пример ученого (настоящего, азартного, увлеченного), за которым хочется идти. Для меня таким безусловным авторитетом стал Николай Иванович Вавилов. Стараюсь на уроках своим кадетам преподносить биографии великих ученых-биологов и объяснять, как они смогли совершить свои трудные открытия. У нас в кадетском училище есть замечательная традиция — проводить после учебного года полевую практику по разным предметам, в том числе и биологии. Поверьте, азарта собрать большую коллекцию насекомых у ребят после пятого, шестого или даже седьмого класса хоть отбавляй!
— Насекомые ладно, а вот как увлечь их инфузориями, бактериями, мицеллами? Разве микроскоп как гаджет может конкурировать со смартфоном?
— Я считаю, что лучший урок биологии тот, где можно работать с микроскопом. Превратить наблюдение за микроорганизмами в познание — весьма сложная задача. На таких уроках выявляются ребята, по-настоящему увлеченные биологией. А если еще и соединить микромир с цифровыми оболочками в виде компьютера и видеокамеры, то эффект получается весьма значительный! К сожалению, школьная программа по биологии устроена таким образом, что довольно быстро переходит к темам, к которым микроскоп уже не приложишь.
— Я уже поняла, что вы не верите, что все — и технари, и гуманитарии — вдруг воспылают интересом к биологии. Но хотя бы тем детям, кто мечтает стать врачом, не придется больше объяснять необходимость крепких биологических знаний?
— Для меня биология и медицинская наука как небо и земля. Я чистый биолог. Мой старший сын учится на врача, и я хорошо вижу, насколько это разное образование. Будущие врачи учат биологию в школе только для успешной сдачи EГЭ. Восемьдесят процентов биологических знаний им будут не нужны. В наше время люди весьма бережливы и не хотят тратить время на получение сугубо теоретических знаний. Им важна экономическая составляющая полученных компетенций. В то время как биология — наука, далекая от практичности и меркантильности. Eе любить надо, и доводы о нужности знаний бессмысленны.
— Может ли хотя бы в XXI веке биология стать царицей наук?
— А это уже даже не вопрос. То, что происходит в генной и клеточной инженерии, — настоящая научная революция. Вернее, очередной ее виток. Вместе с медициной и цифровыми технологиями она в близком будущем позволит решить не только проблемы с коронавирусом. Возможно сохранение и возрождение вымирающих видов животных и растений, решение проблемы белкового голодания и энергетического дефицита. Благодаря биологии! Вот только кто будет стоять у руля: возвышенные романтики или расчетливые прагматики? Посмотрим.