Уехать, чтобы остаться
Когда я встречаю на улицах Тюмени темнокожего гражданина, я спокойно отвожу взгляд. Как будто я не замечаю в нем ничего особенного. А потом себя ругаю.
Мне на его месте было бы приятно, чтобы меня замечали. И мне на его месте всегда приятно, когда на меня обращают внимание. Ну, конечно, не тычут в меня пальцем, хотя и такое случалось.
Мне приятно бывать в местах, где я выделяюсь цветом кожи, оттенком волос или разрезом глаз. Потому что это рождает ощущение, что мой долгожданный отпуск/приезд в далекую страну стал событием не только для меня. Что, возможно, жителям той страны я тоже интересна.
…У живописных руин пресвитерианской церкви ко мне подходит смуглый мужчина и говорит: «А я вас видел на Ниле». И фотку на смартфоне показывает, а там мои дети. Сидят на пляже Лакшманпур, смотрят на закат. Надо же, я и не видела, что нас фотографировали. Хотя ведь это нормально. Я тоже всех всегда фотографирую.
Через пять минут к нам подходит юноша и спрашивает: вы откуда? Мы — из России; впрочем, он наверняка уже догадался, потому что сразу говорит: «О, а мой друг знает русский язык». Очень мило, найс ту мит ю, — говорю я парню приветливо и стараюсь отбежать подальше, потому что краем глаза наблюдаю, как за спиной парня вырастает большая дружная индийская семья. Я чувствую, вот-вот начнется братание, хинди руси бхай бхай, хотя сейчас так уже не говорят*. У нас мало времени, нас на остров Росс привезли на два часа, из них полтора уже прошло, а я хочу как следует полазать по развалинам губернаторской резиденции, пресвитерианской церкви или офицерского клуба, представляя себя, например, женой генерал-губернатора. Как бы я, обмахиваясь веером, жаловалась другим дамам на ужасный климат, на то, что живем мы тут в ужасной изоляции, а новости из Лондона доходят с большим опозданием, а моему Чарли, такой, знаете ли, кошмар, еще два года служить на этом богом забытом острове! А тем временем вокруг моей реальной семьи собирается семья парня. Они общаются, рассказывают, что их мальчик выучил русский, когда учился в медицинском институте, а затем начинают делать мне знаки — мол, давай- давай, только тебя ждем — как оказалось, решили сфотографироваться.
Нет, одиночество мне тут не светит, и помечтать не дадут. Вон уже новая компания подбирается для дружеского фотографирования. Индийцы, не могу на них обижаться, очень вежливы и не назойливы; видно, что им просто интересно выложить в инстаграм фоточки с иностранцами. С появлением инстаграма межнациональные контакты упрочились. Можно не знать иностранного языка — махни смартфоном, спроси: инстаграм? И вот вы уже подписчики друг друга. А если у вас открытый аккаунт, то, считайте, у вас в подписчиках уже все друзья вашего нового друга. Только успевай лайкать их фоточки.
Мой аккаунт закрытый, но и у меня в друзьях неведомо откуда завелась девушка из Индонезии. Я бывала в Индонезии, но с девушкой не встречалась. Она сама постучалась мне в друзья, и я приняла ее, ошибочно подумав, что она сотрудница отделения WWF, с которым я переписывалась о поездке в один из национальных парков Борнео. Теперь я слежу за ее жизнью. Сначала она постила способы завязывания платков, рецепты приготовления блюд и как убрать синяки под глазами. Теперь у нее появился ребеночек, и она делится фотками ребеночка. Кстати, ему недавно исполнилось пять. Кажется, это девочка.
С председателем этого отделения, Хермасом, я тоже поддерживаю отношения. Он, конечно, большую часть своих постов размещает на индонезийском языке бахаса, и иногда мне приходится прибегать к услугам автоматического переводчика, но чаще всего мне и так понятно, о чем речь: Хермас жив- здоров, возит довольных туристов по нетронутым джунглям, проводит семинары с даяками по сохранению исторического наследия, а также бывает на международных конференциях, в том числе в США. Хермас крут, я с удовольствием слежу за его перемещениями.
Я дружу со скульптором из Баку, хотя Адам, скорее, резчик по дереву. Мы гуляли вечером в Старом городе и остановились у освещенного окна его мастерской; мастер разогнул спину, заметил, что мы разглядываем причудливые коряги с вырезанными человеческими лицами, и пригласил войти. На следующий день мы пришли на выставку, где продаются его работы, и купили одну корягу; Адам, кажется, даже расстроился: он сказал, что это его любимая коряга, и очень просил меня прислать ему фотографию, как я ее повешу, в каком окружении. Я разместила ее рядом с маской, привезенной с Доминики (мы купили ее у милой женщины по имени Ана в индейской деревне), статуэткой какого-то сувенирного каролинского божка с надписью «Saipan» и двумя тольхарубанчиками (простите мой корейский) с острова Чед- жу. По-моему, прекрасное окружение. Адам тоже остался доволен.
Я завела аккаунт в фейсбуке, чтобы продолжить прерванный разговор. Дело было в Гонконге; мы в тот день решили опробовать новый вид транспорта — городской двухэтажный трамвай, взгромоздились на второй этаж и так, вертя головами по сторонам (потому что на этом уровне Гонконг уже совершенно другой), поехали до конечной.
Трамвайная сеть в Гонконге сама по себе достопримечательность: она построена в 1904 году и является единственной в мире, где используются только двухэтажные трамваи. Мы к тому времени осмотрели уже все популярные туристические места и теперь от нечего делать пустились в свободное плавание. Сидишь, как на палубе корабля, покачиваешься и рассматриваешь, что происходит в окнах второго этажа гонконгских зданий: тут парикмахерская, здесь взмыленные повара месят тесто — ну, в общем, как в кино. Сейчас я даже не помню, как назывался район, куда мы приехали. Рядом море, корабли; наконец-то! А я думала, так и не увидим в Гонконге ничего, кроме каменных джунглей (хотя там немало парков, но все они рукотворные). Бросили в море по монетке. Холодно, с моря дует ветер; в поисках места, где можно погреться, набредаем на булочную. Упс, это булочная, где работают дети с синдромом Дауна. Рядом у них реабилитационный центр, а тут предприятие. Это немного неожиданно, но здесь тепло, булочки и кофе, и мы делаем заказ и стараемся не замечать, что на нас все смотрят. Наконец испытание (вместе с кофе) подошло к концу, и хот-доги съедены. Юноша приносит чек и предлагает купить коробку печенья; тащить в Тюмень жестяную коробку не очень разумно, но мы не можем отказаться, кажется, в этой коробке есть какой-то смысл, нам сбивчиво объясняют что-то про благотворительную программу, вроде как деньги от продажи этого печенья куда- то там идут, на чье-то лечение.
РС горит желанием узнать подробнее про реабилитационный центр, поэтому из булочной идем в соседнюю дверь и знакомимся с милой веселой девушкой по имени Максика, Максика Лю. Она волонтер, детишек учит танцам. А еще они тут рисуют, и на стенах вывешены лучшие работы — они в рамах, под стеклом. Мы о чем-то говорим — обо всем, о многом, о Тюмени, о себе — почти два часа и расстаемся лучшими друзьями с обещанием найти друг друга на фейсбуке. Где я сразу и зарегистрировалась, едва вернувшись домой.
А в этом году в Вильнюсе мы познакомились с Феликсом. Увидели афишу на двери: световое шоу о Виленском Гаоне, продолжительность 17 минут. Чтоб за 17 минут вся жизнь знаменитого мудреца пронеслась у нас перед глазами — это заманчиво, и мы зашли внутрь. Оказалось, парень, который придумал и организовал шоу, родом из Новосибирска, и у нас с ним — внимание! — есть общий друг. Мы сфоткались вместе на перекрестке улиц Жиду и Стиклю, хихикая и представляя, какое у Паши будет лицо, когда он обнаружит фоточку в своей ленте.
В общем, можете сколько угодно ругать соцсети — мол, трата времени, — я тут вас не поддержу.
*»Индийцы и русские — братья» — лозунг советско-индийской дружбы.
ФОТО АВТОРА
***
фото: Разрешите с вами сфотографироваться;Гонконгский трамвай;Скульптор Адам, грустный от предстоящего расставания с корягой.