От травли не спрячется никто
Голос девушки в желтом свитере дрожит, она делает несколько глубоких вдохов, прежде чем продолжить: «Я понимаю, то, что было, — осталось в прошлом. Но почему-то в новом коллективе ситуация повторяется. Что мне делать?»
Говорить о травле в школе с психологом Eкатериной Громовой в контору пароходства пришли учителя, подростки, родители и те, кто еще в детстве пережил травлю. По мнению психолога, забыть такой опыт невозможно.
— Но открытая рана, если с ней работать, может стать просто шрамом, — объясняет Громова.
Исследователи дают разные, но всегда впечатляющие цифры: в среднем каждый третий ребенок переживал в школе тот или иной вид буллинга. Причем жестокость травли со временем только увеличивается: если раньше дети ограничивались насмешками и бойкотом, то теперь регулярно происходят драки, принуждение к унизительным действиям. И часто взрослые узнают об этом только после того, как видео с травлей появляется в интернете.
— В первую очередь травле подвержены те дети, что сталкиваются с насилием и агрессией в семье. Их границы нарушены. Они настолько привыкли к такому отношению, что не пытаются защититься. Там, где Маша, которую дома никогда не обижали, повернется к обидчику и скажет: «Сделаешь так еще раз, я тебе задам!», Вася, которого дома бьют, промолчит. А это провоцирует агрессора на еще более наглые действия, — говорит психолог. — Педагог или психолог могут помочь ребенку в классе. Но помочь ему дома практически невозможно. Родители относятся к детям как к своим вещам: что хочу, то и делаю.
Психолог Eкатерина против невмешательства в семейные дела. У нее есть соседка, которая регулярно громко ругает своего ребенка, когда тот учит уроки.
— Сталкиваясь с ней в подъезде, я миролюбиво замечаю, что сама вздрагиваю от ее крика. И мои дети побаиваются, — говорит психолог. — На какое-то время это помогает.
Громова замечает: нельзя даже просто наблюдать травлю и не получить при этом травму. Поэтому в классе с булли все дети психологически травмированы. Они могут остаться с чувством вины, что не заступились за жертву, или с чувством беспомощности перед агрессией. Ведь между нами и миром нет бронированного стекла. И насилие рядом с нами всегда сказывается на нас самих. Поэтому она призывает родителей объединяться против проблемы, не сваливая ее на плечи жертв травли.
— Что делать, если ребенок просит не вмешиваться? — спрашивают Громову из зала.
— Вмешаться. Ребенок просит вас об этом, потому что боится, что станет еще хуже. Но хуже станет, если вы не вмешаетесь. Потому что неостановленная агрессия только нарастает. И с каждым разом булли становится все более жестоким, — говорит психолог.
Как же бороться с буллингом? В первую очередь говорить с классным руководителем, вести диалог с семьей буллера напрямую и на родительских собраниях. Eсли агрессия приобрела опасные формы — обращаться в полицию. Чем раньше подключиться к проблеме, тем лучше. Ведь только буллинг, пойманный на ранних стадиях, можно полностью предотвратить. Громова называет центры, которые готовы приводить своих специалистов в школы, — это «Дзержинец» и «Семья».
— Большая проблема в том, что одного психолога на школу в тысячу человек недостаточно. Даже если это очень хороший специалист, согласный работать за небольшую школьную зарплату, он не в состоянии помочь всем, — говорит Громова.
Впрочем, эту роль на себя могли бы взять классные руководители, не будь они так заняты бумажной работой и дополнительной нагрузкой. Потому что внеклассная деятельность, совместные походы, обсуждения, игры могут не только помочь увидеть зарождающуюся травлю, но поработать с детьми. Ведь буллер — тоже всего лишь ребенок.
— Из ниоткуда агрессия не берется. Либо ребенок просто очень плохо воспитан, потому что в семье его никто не контролирует. Либо он подвергается агрессии дома и вымещает ее в школе, — говорит Громова. — Нередко агрессор защищает внутреннюю травму. Будь у педагога время и силы, он мог бы понять и жертву, и булли. И помочь им.
Что же делать, если буллинг уже случился и травма мешает жить? Психолог советует понять: прошлое осталось в прошлом. Это другой коллектив, и вы другой человек. Ничего не повторяется. И все можно исправить.