Не плачьте, глазки
Я говорю бабушке Гуте: «А давай посмеемся!» И бабушка задорно улыбается и начинает смеяться, а я вслед за ней, и как нам легко!
Я спрашиваю у бабушки, почему у нее такое странное имя, я больше ни у кого такого не слышала, она пожимает плечами. Потом я узнала от мамы, что так нарек мою бабулю батюшка, крестивший ее, потому что незадолго до рождения малышки был день памяти святой подвижницы Августы Римской, вынесшей страшные мучения от язычников. Наверное, батюшка был провидцем: мою бабушку ждала тяжелая жизнь.
Разные люди звали бабушку по- разному: Густа, Ава, Гутя. Помню, у нее в доме всегда было много людей: кто-то направлялся в отпуск, кто-то поступал в вуз, кто- то приехал в больницу, а бабушка с дедом говорили: «Надо отдавать долги, нам тоже многие помогали».
Бабушка родилась в деревне Никитиной Ярковского района. Малышкой была отправлена с раскулаченными родителями в ссылку, пережила смерть отца, брата и сестры, голод, детдом, семилетнюю разлуку с матерью. Маленькой я знала, что бабушка ничего не боится. Она действительно ничего не боялась. Кроме голода: бабушка в детстве едва не умерла. К еде она относилась с трепетом и часто вспоминала, как в детском доме, когда удавалось раздобыть сырую картошку, дети ее резали на тонкие пластики и прикладывали к горячим железным стенкам печки голландки, а потом ели.
В 1943 году бабушка по ускоренной программе окончила фельдшерско-акушерскую школу в Ханты- Мансийске и в неполные 18 лет отправилась, как и многие ее сокурсники, на Север, чтобы заменить ушедших на фронт медработников. Работала в Тазовском. Она рассказывала, что ей стыдно было сидеть в больнице, когда все трудоспособные жители поселка шли на путину, и тоже попросилась в рыболовецкую бригаду, чтобы помогать фронту. Все лето 1943-го она, таким образом, была не только фельдшером в поселке, но и рыбачкой. А когда закончилась Великая Отечественная война, Гутю перевели в Аксарку, и там она работала до пенсии: была заведующей яслями, патронажной сестрой, старшей сестрой в районной больнице, операционной сестрой.
Но главным служением бабушки было акушерство, многие годы она проработала районной акушеркой, принимала роды и в поселке, и в стойбищах, куда летала вертолетом санавиации. Счастливые роженицы давали имена своим деткам по рекомендации моей бабушки, и чаще всего это были Катюшки, Наташки и Валюшки — так зовут трех дочерей моей бабушки.
У моей бабушки Гути, судя по фотографиям, в молодости были длинные каштановые волнистые волосы, но однажды на лесоповале при погрузке бревен на тракторные сани она получила страшную травму: были сломаны ключица и рука, загипсована была бабуля до талии, и длинные волосы пришлось остричь. Это было в Демьянском Уватского района, где они с мужем несколько лет проработали в больнице. На работниках лежала обязанность и дрова заготавливать для отопления больницы, и сено для больничных лошадей.
Мои воспоминания о бабушке — воспоминания ребенка: мне было одиннадцать лет, когда ее не стало, но слушая рассказы ее дочерей, разглядывая семейные реликвии (книги, фотографии, пластинки), я удивляюсь, как много знала моя бабушка.
Они с дедом собрали прекрасную библиотеку, в ней были не только медицинские книги, но и классика, русская и зарубежная, и книги эти не стояли на полках, создавая интерьер. Пока дети росли, бабушка ввела в доме традицию совместного чтения вслух. Может, поэтому две дочери моей бабули стали филологами. Не имея музыкального образования, бабушка очень любила музыку и любила петь, чудно звучали «Лучинушка», «Мой костер в тумане светит», пела она и вся ее семья.
Помню удивительный язык бабушки, красивый правильный язык расцвечивали колоритные слова, которых ни от кого больше не слышала. Здесь были и диалектные слова, например, «станушка» — ночная рубашка, и слова на основе татарского, «печь базбички» — печенье. Были у бабушки любимые пословицы и поговорки: «плачьте глазки, видели, что выбирали», «красивая, как свинья в дождь». Одевая меня зимой гулять, приговаривала: «Будешь тепленькая, как дурочка»; услышав, что кто-то чихнул, тут же выдавала: «без галош чаю напилась».
…Когда ударила болезнь, она, сильная духом, боролась, заставляла себя ходить, говорить, читать вслух, чтоб разрабатывать речевой центр, даже вышивать. Однажды я обнаружила под ее подушкой маленький черный молитвослов с закладочкой, сплетенной из ниток, на странице с молитвами за детей. Бабушка постоянно молилась за нас. У бабушки была старинная икона Владимирской Божьей матери, когда я родилась, бабушка меня ею благословила. Икона эта всегда со мной.
Лишенная в детстве волею обстоятельств ласки матери, бабушка Гутя очень дорожила семейными ценностями и, будучи уже тяжелобольной, составила вместе с дочерями родословную. Благодаря этому я знаю о своих прадедах, прапрадедах.
Болезнь наступала шесть раз и наконец победила. Бабушка тяжело уходила, и мне горько, что в тот момент меня не было с нею.
Восемнадцать лет нет с нами Августы Николаевны Жерновой. Хранятся в нашем доме замечательно красивая скатерть, которую вышивала моя бабушка, ожидая появления на свет моей мамы. А на нашей даче каждую весну расцветает адонис, который посадила бабушка, его лакированные желтые лепестки, сверкая на солнце, одаряют нас бабушкиной улыбкой. Бабушка и дедушка, сфотографированные на фоне цветущих яблонь, смотрят на нас со стены. Сада того уж нет. И бабушки с дедушкой.
Меняется жизнь, но неизменны в памяти черты доброго лица моей бабушки Августы Николаевны, когда она смеется, ее натруженные руки, обнимающие меня, и запах ее одежды — сдобы, корицы, — отпечатались во мне навсегда.
ФОТО ИЗ СEМEЙНОГО АРХИВА
***
фото: Августа Жернова.