Работа продлевает жизнь
Легенда, корифей, столп региональной медицины и еще много других эпитетов звучит в адрес Анатолия Фомича Рудакова, который на прошлой неделе отметил 85-летие.
К возрасту, как и ко всем титулам, которыми наделяют его журналисты, относится спокойно. Говорит, значит, что-то все-таки сделал полезного, раз наделяют.
Разговариваем мы в холле административного корпуса областной клинической больницы N 1, где заслуженный врач России работает 56 лет. Сначала анестезиологом, затем заведующим отделением анестезиологии и реанимации. А сейчас занимается клинической экспертизой — проверяет качество лечения пациентов. Интересуюсь его отношением к критике, которой бывает подвергаются врачи.
— В медицине самый главный вопрос, по которому постоянно разгораются дебаты, — безопасность пациента. Это важно. И вот почему: существующие методы диагностики и лечения очень агрессивны. Простой пример: в бедренную артерию рентген-хирурги вводят специальное устройство. Через него в коронарные сосуды подается вещество для контрастного исследования. Eсли в результате определен стеноз — сужение стенок сосуда, то ставится стент. Процедура кажется простой. Но от нее умер Юрий Никулин. Стент, образно говоря, содрал внутреннюю поверхность его коронарной артерии. Она свернулась, перекрыв кровообращение.
Технологии развиваются. Они сложные, и каждая несет определенный процент неблагоприятных исходов. Это порождает жалобы от больных и их родственников. Поэтому задача безопасности манипуляций, которые сегодня широко используются в практическом здравоохранении, заставляет предпринимать меры. Самая главная — повышение квалификации. Когда у нас начиналась рентген-хирургия, в день делали одно исследование коронарных сосудов — это было событием чрезвычайной важности. А сегодня — 10-15 в день. Потому что выросла квалификация хирургов.
Первая операция с использованием системы искусственного кровообращения была нами проведена в апреле 1975 года. Порок сердца. Хирургическая в центре внимания — больничный холл заполнен наблюдателями. Аппарат был махиной отечественного производства. Позже, когда к нам приезжали американские коллеги, они хотели его купить для музея медицинской техники. В него было залито почти два литра крови. От него отходит толстая труба — артериальная магистраль. Хирург втыкает ее в аорту и еще две трубки поменьше — в вены. Но магистраль не зафиксировали должным образом. Когда аппарат включили, она вылетела из аорты, а кровь вылилась на пол операционной. Увидев это, инженер — молодой парень — сбежал. И только знания позволили хирургу Анатолию Ивановичу Клепалову спасти больного. Он окунул магистраль и трубки в медицинский спирт и операция продолжилась.
— Какими критериям должна соответствовать больница, чтобы быть современным учреждением?
— Eсли говорить об учреждении такого масштаба, как ОКБ N 1, то когда в ней есть три подразделения. Первое — отделение анестезиологии, реанимации. Второе — кардиохирургия, которая использует методику искусственного кровообращения. Третье — отделение трансплантации органов и тканей.
Наше отделение организовано в сентябре 1964 года, кардиохирургия начала развиваться с 1968 года. Тогда же была сделана первая операция на сердце. Первую операцию по пересадке почки в нашей больнице сделали в 1985 году.
— Сейчас службы занятости твердят о том, что специалист должен быть многофункциональным, владеть смежными навыками. Медицину эта тенденция тоже коснулась?
— Во всяком явлении есть и плюс, и минус. Мое мнение таково: кардиохирург, который каждый день оперирует пороки или коронарные сосуды, ничего не сможет сделать в рентген-хирургии. Другие методики, аппаратура, иначе работают руки.
Специалист-полиглот все же не лучший вариант в медицине. Там, где приходится много заниматься лекарственной терапией и другими методами, — только узкая специализация, чтобы руки были спокойны.
В хирургии существует байка про три положения рук. Впереди головы — это самое плохое. То есть вначале делает, а потом думает, что он натворил. Eсли руки за головой, то хирург умеет, но боится и не хочет. Третье — оптимальное, когда руки опущены вниз. Врач знает и умеет.
— Мне доводилось слышать о школе Рудакова, подготовку в которой прошли сотни анестезиологов. А что заложили в его основу вы?
— Когда в 1964 году мы стали полноценным отделением, то у нас сложилась группа, которая обеспечивала работу больницы, санавиации и консультации по Тюмени. Чтобы было понятней — речь идет о четырех анестезиологах- реаниматологах и медсестрах. Спустя год мы начали готовить врачей по нашему профилю на своей базе. Через два года разработали собственную программу обучения. Аналогов этого прецедента не было — в союзе кафедры нашего профиля в то время в институтах усовершенствования были только в Москве, Ленинграде, Киеве и Петрозаводске. Eе утвердили. И мы по ней готовили лет 25. Это один момент.
С 1971 по 1977 я преподавал анестезиологию в медицинском институте на кафедре госпитальной хирургии для студентов шестого курса. За это время, в прямом смысле этого слова, удалось завербовать почти 50 будущих коллег. Они, окончив вуз, разъехались по области и в свою очередь тоже учат молодых анестезиологов. Это второй.
В основе всего — практика.
— Из тех технологий, которые сейчас доступны вашим коллегам, есть то, что наводит на мысль: вот бы мне такой лет 30 назад?
— Масса такого, о чем мы и не мечтали. Подключичная катетеризация вслепую. Аппарат-навигатор показывает, хирург доходит до подключичной вены или движется мимо. Количество осложнений после его появления сразу снизилось. Современные респираторы имеют три-четыре режима искусственной вентиляции легких. Например, дышу восемь раз в минуту вместо 14 раз. Когда я не дышу, аппарат досылает шесть вдохов. Аппарат высокочастотник. 14-16 дыханий в минуту совершает пациент под наркозом, это оборудование позволяет делать 150-200 циклов вдоха в минуту. Это делается, когда производится резекция трахеи и ее пластика.
— Нечасто доводится беседовать с профессионалами, которые в солидном возрасте продолжают работать. Пенсионная реформа вызывала волну негодования. Это хорошо или плохо?
— Три месяца просидел на карантине. Я бы работал, но меня отправили в самоизоляцию. В здоровье сильно потерял. Постоянно занимаюсь. Eсли раньше бегал на лыжах, то потом просто бег и ходьба. Насидевшись дома, решил прогуляться. Но во все три попытки меня останавливал патруль. Я в маске, с собакой. Потом надоело придумывать оправдания. Физически было плохо без привычной нагрузки. С радостью вышел на работу.
Утром приезжаю сюда. Занимаюсь текущими делами, пишу статьи, в том числе об историю больницы. Но самое главное, почему нужно продолжать работать, — это продлевает жизнь. Думаю, у меня есть кое-какие знания. И мне хочется, чтобы они использовались.
***
фото: Анатолий Рудаков.