Записки тюменского инфекциониста. Окончание
Мой первый рабочий день в моноинфекционном госпитале неожиданно для меня обернулся ночным дежурством.
В отделении нас было два врача, и каждый по очереди должен был оставаться на ночь в больнице, а утром снова приступать к работе. Я надевала белый скафандр и высчитывала, график получался непростой, неизвестно, сколько мы сможем проработать в таком режиме, но была надежда, что скоро дадут третьего врача.
Я натягивала вторые перчатки и представляла, с чего начну свой первый обход, а тут в дверь постучали: «Ольга Алексеевна, приемник вызывает, они не справляются, спуститесь?» В дверном проеме стояла врач из соседнего отделения. Я вышла на улицу — приемное отделение, мне сказали, находится в другом корпусе. Eго было видно издалека — под окнами толпилось человек пятьдесят, не меньше, а в коридорах еще больше, считать было страшно. Я зашла в бокс и начала прием. Работать нужно было быстро, подбадривали то и дело доносившиеся из коридора крики: «да мы уже три часа ждем!», «примите мою маму!», «я с ребенком, пропустите!» Дверь постоянно распахивалась, люди вламывались в кабинет, засыпая вопросами и требуя то рентген, то госпитализации, то мазков. Казалось, это никогда не закончится. Наконец, в одиннадцатом часу меня отпустили на вечерний обход в свое отделение, но сюда мне еще предстояло вернуться.
Плитка узкого коридора приятно переливалась лиловым — кварц. Кварцевание работало, как мы, — почти без выходных. Когда-то на этом этаже находилось офтальмологическое отделение, сейчас койки были расставлены везде: и в оперблоке, и в физиокабинете (мы называли его «лазерка»). Осмотрев всех пациентов, я спустилась в санпропускник, где наконец могла освободиться от защитного костюма. Нательное белье было настолько мокрым, что его в прямом смысле можно было выжать. Каждый раз после смены было ощущение, что ты сбросил килограмм (хоть какой-то плюс).
Спустя пять дней напряженного графика и недосыпа я взвыла. На шестой нам дали третьего врача. «Вот теперь заживем», — подумала я.
Ну мы и зажили…
Месяц в Уренгое пролетел еще быстрее, чем мы думали. Больница — отель — больница, замкнутый круг. На работе думаешь о пациентах, приходишь в отель — думаешь о пациентах. Каждое утро вскакиваешь с постели и мчишься в отделение не потому что нужно, а потому что переживаешь за больных. Когда пациенту становится хуже, ходишь сам не свой, постоянно прокручиваешь варианты, как ему помочь, что назначить, а когда приходят хорошие анализы, бежишь со всех ног в отделение и с порога кричишь в палату: «Алекса-а-андр Ива-а-анович, у меня для вас хорошие новости!» И радуешься, радуешься вместе с ним. Важно, что пациенты видят, что тебе не все равно и ценят это, а от этого ты начинаешь любить их еще сильнее. Со сколькими из них мы вместе прошли через этот неизведанный и страшный ковид-19, сколько всего преодолели.
Я всегда старалась создавать в палате легкую дружескую атмосферу. Пошутим — и настроение у всех поднялось, словно сила появились.
Пациентка, 74 года: Ольга Алексеевна, а вы замужем?
Я: Нет, а вы?
Пациентка: Я что, похожа на сумасшедшую?
Я: Виктор Петрович, вы почему сатурацию терять стали?! Вы кислородом дышите?
Пациент, 54 года: Ой, Алексевна, да это ты зашла — дыханье сперло!
Захожу в палату в полном обмундировании, три пациента сидят на одной койке:
Я: Вы чего это?! Инфекционный госпиталь!
Пациент, 67 лет: Видел бы тебя, к тебе б ушел.
Так в одну из белых ночей появилась коронная «северная» фраза, которой мы стали парировать вопросы, начинавшиеся с «а когда.»: «Как стемнеет, так сразу». Пациенты хихикали, им нравилось, что тюменские врачи прониклись местным колоритом. Они пытались уговорить нас остаться, но усталость уже висела пудовым мешком на плечах, да и дома нас тоже ждут пациенты. Сколько всего еще нас ждет впереди.
***
фото: