Я жил в нескольких Тюменях
— Я по рождению не из Тюмени. Родился в Ленинске- Кузнецком. Но с 1960 года в Тюмени, с пяти лет. Так что, наверное, я все-таки тюменский, — начинает свой рассказ поэт и философ Владимир Богомяков.
— Папа — геолог, и вот когда начался нефтегазовый бум, мы переехали сюда. Мы жили в доме по улице Ленина, 63, напротив горсада. Это был первый в Тюмени пятиэтажный дом. Дьяконов-Дьяченков и его сыновья жили со мной в одном подъезде, Михаил Бирман тоже.
Вот сейчас народ не знает даже своих соседей по подъезду, а я всех знал в своем доме, кто где живет, в каком подъезде! И было ощущение, что мы живем в городе как в деревне. И была деревня Воронино, где жил дедушка Дмитрий, и я лето там проводил. Мне маленькому казалось, что я живу в замке, там было все такое огромное: кусты, деревья, коты, сам дом. Потом я через какое-то время нашел этот дом. И он оказался одним из самых маленьких в Ворониной… Гуляли там, на велосипеде катались. Картошку окучивали. Я вообще, кажется, лет пятьдесят беспрерывно картошку сажаю и окучиваю. Даже здесь, в Метелевой, сажаю ее во дворе. А тогда мы брали участок под картошку. Трактор распашет — я посажу сам, два раза окучу, соберу урожай. Сам в мешке носил и спускал в погреб. Я понимаю, что это вредная привычка, и в ней нет особого смысла, можно пойти в магазин, купить, но это моя привычка. С самого раннего детства работаю в огороде: помогал деду, родителям на даче. А мне сейчас никто не помогает, все один делаю.
Сейчас в Тюмени, к сожалению, сделали набережную. А в детстве мы ходили по заросшим репейниками, крапивой берегам Туры, и там было очень приятно гулять. И жизнь отличалась от нынешней жизни в сторону большей ее дикости. Мы играли во дворе и на диких берегах Туры. Eще примерно там, где компьютерный магазин «Арсенал» по Ленина, жил мой друг Гриша в деревянном доме. И мы ходили друг к другу в гости. Мы играли очень своеобразно. У нас были какие-то странные игры: начинали смеяться и смеялись до такой степени, что не могли остановиться по десять минут, по двадцать, по полчаса. Было смешным все, что мы видели. Полетит птица — я падал от хохота. Где-то в средних классах любили рисовать планеты, что-то связанное с путешествиями…
Я учился в школе хорошо, но отличником не был. Мне очень не нравилось учиться, это было тяжелое испытание. Я школу определял как зря потраченное время. После уроков заставляли в хоре петь. Вместо того чтоб идти домой, мы сидели и пели всякую чушь минут сорок, а потом еще маршировали в шапочках-испанках, в шортах каждый день, чтобы хорошо пройти в День пионерии. Маршировали до умопомрачения. И я помню какие-то постоянные линейки, безумные политинформации. Были и хорошие моменты. Например, играли в футбол.
Один раз я поехал в Туапсе, где-то в восьмом классе. И там было хорошо, потому что была анархия, особо никто за нами не следил: гуляли, весело проводили время. У нас даже пионервожатого там зарезали — на танцы пошел.
Меня как-то попросили написать о Тюмени. Я насчитал четыре или даже пять разных городов. Одна на другую эти Тюмени не были похожи. В начале 60-х годов был один город, одни взаимоотношения между людьми. Я не говорю, что они были лучше, но они были другие. Во второй половине шестидесятых уже был другой город, потом еще и еще… Тюмень — это такое странное место, город, который не равен самому себе. Он всегда вываливается из пределов. Я встречаю в жизни много людей, которые принадлежат разной Тюмени. Например, люди, которые знают Городской сад, где можно было сидеть на скамеечках под деревьями, пить портвейн — и любят то время. Понятно, все города меняются, но остается дух города, места, а здесь как будто ничего не остается. К примеру, вдруг появляется какой-то деятель и заявляет, что он научил этот город рок- музыку слушать. Ничего, что мы писали стихи, играли музыку до него? Но никто ничего не помнит за редким исключением. Проходит время — и этих насадителей культур забывают, возникают новые. Это место такое. Все уходит и все забывается.
ФОТО ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА
***
фото: Володя Богомяков с сестрой Надей.