Преступление и сущее наказание
Андрюшке было пять лет. Он только изучал мир, но кое-что уже знал. Что небо голубое, трава зеленая, а у мамы рука тяжелая.
Жарким июльским днем старший брат Андрея с компанией дружков решили совершить налет на соседские грядки с клубникой, рассудив, что в такую жару хозяева укрылись в тенечке и мешать им не будут. Увязался за ребятами и Андрюшка. Старший брат для него был фигура значительная, хоть и разница в возрасте всего пару лет.
Поначалу все шло хорошо, шайка пробралась на участок и подобралась к клубнике. Ягод было много! Сочные, тяжелые, они висели на стеблях, едва не касаясь земли. Аромат стоял такой, что ребята потеряли бдительность и не заметили, как появился хозяин участка. Тот, естественно, крикнул, мальчишки бросились врассыпную, а Андрюшка как менее ловкий был пойман за ухо и подвергнут допросу. Хозяин уже выпустил пар, а к тому же заметил, что парнишка еле сдерживает слезы. Но преподать урок посчитал необходимым, чтобы впредь у парня и в мыслях не было брать чужое. «Кто такой? Откуда? Я вот сейчас позвоню родителям! Какой у вас дома телефон?» Андрюшка от страха путался, а про телефон, заикаясь, признался: «Кори-и-ичневый!» Мужчина рассмеялся, присел на корточки и, глядя в глаза Андрею, сказал, что отпустит его, если тот придет домой и честно обо всем расскажет маме. Андрюшка дал слово и сдержал его, вот тут-то он и узнал, какая же все-таки у мамы рука.
* * *
Анютке было три года. Она росла веселой любознательной девочкой. Первой (то есть впереди матери) бежала на помощь собирать крыжовник и первой же убегала обратно со слезами и исколотыми шипами ручонками.
Спешила на помощь бабушке перемыть всю посуду и, разбив чашку, радовалась, что теперь грязной посуды гораздо меньше, а значит, бабуля не устанет. Она любила и радовалась всему, что ее окружало. Мама, папа, кошка Машка. Машку она любила особенно, у нее должны были родиться котята, а значит, скоро у Анютки появятся новые друзья.
Как и всякая кошка, Машка родила неожиданно, ночью, забравшись на Анину постель. Больше всех радовалась Анютка. Она набирала целые горсточки котят, подбрасывала их и визжала от восторга: «Ура-а-а! Ура-а-а!» Спешу всех успокоить: в этой истории никто не пострадал, разве что обои в углу комнаты. Анютка украдкой ковыряла их пальцем, пока раздумывала над своим поведением. А котята чуть подросли и разъехались по соседним квартирам.
* * *
Когда я родилась, моя средняя сестра Лена была жутко недовольна. Она ожидала брата, а тут сестренка. Конечно, когда в семье уже есть две девочки, к чему третья-то? Предлагала родителям вернуть меня в магазин, на капустные грядки или всучить в клюв нерадивому аисту. Родители отказывались, а Лена смирилась. Поняла, что я пока не претендую на ее игрушки, и успокоилась. Со временем она полюбила меня и иногда даже разрешала подержать куклу Катьку.
Прошел мой первый год жизни, пролетел так, что я его и запомнить не успела. Отметив в календарике галочкой мой день рождения, мама заметила, что сейчас растущая луна и самое время обрить меня, чтобы волосы росли гуще. К слову сказать, эта процедура не помогла. Пышной копны мне так и не досталось.
Вернувшись из парикмахерской, родители решили пошутить, предъявили моей сестре лысую меня со словами: «Ты же хотела брата, вот и получай! Мечты сбываются!»
Ленка прикинула, что брат сейчас совсем не вариант, когда со мной уже выстроена коммуникация. Она пошире раскрыла рот, зажмурилась и завыла. Следом за ней взревела я, немножечко за компанию, но больше от страха и от огорчения — быть лысой не входило в мои планы. Этот модный тренд заинтересует меня только лет через пятнадцать.
Заливаясь горючими слезами, с криком «Верните мне Люду!» Ленка выскочила за порог нашего дома и помчалась вдоль по улице. За ней, давясь от смеха, припустил отец. Догнал он ее только в самом конце улицы, метрах в двухстах от дома. Сгреб в охапку и принес домой. Там они с мамой наперебой извинялись и доказывали, что я это я. Лена сперва не хотела верить, но когда увидела, как я тяну ручонки к ее Катьке, смягчилась. Для порядка она еще пару дней дулась на родителей, но потом простила. Семья все-таки.