Лариса Н. в стране автомобилей
Жить в обществе и не общаться с автомобилем — нельзя.
Время было летное
«…В нашем поселке был всего один автомобиль — УАЗ-469, который возил первого секретаря горкома партии…»
Она рассказывает, а передо мной картинка. Двухэтажные брусовые дома, по самые окна засыпанные снегом. Улицы со следами лошадиных и оленьих копыт и санных полозьев. Замерзшая река, она же аэродром и выставка авиационной техники — серое и зеленое на белом.
В Тазовском в ту пору летающей техники было во многие разы больше, чем колесной.
— Почему же вы не захотели научиться летать? — спрашиваю я бывшую тазовскую десятиклассницу, а ныне уверенную в себе даму, главного редактора газеты «Тюменская правда».
Лариса Николаевна Вохмина стрельнула взглядом и произнесла нечто неожиданное для тазовского жителя. Сказала, что с самых детских лет мечтала выучиться немецкому языку и водить машину. Для пущей достоверности добавила, без паузы:
— Hande hoch!
Я подумал, что эта фраза, которой открывался солдатский карманный словарь времен Отечественной войны, по сути, должна быть последней в лексиконе образованной коллеги. А первыми для нее должны, быть, по-моему, совершенно другие немецкие слова: guten morgen, danke, bitte…
Фантазии, конечно. Хотя вспыхнувшая у школьницы из страны снегов страсть к вождению автомобиля не менее фантастична.
Сон Ларисы и явь Ларисы
— Мне даже сны автомобильные снились… Как все сны, этот, автомобильный, не имел ни начала, ни конца. Просто я еду. Какой автомобиль? Что-то отечественное, вроде прежнего «москвича». Это было давно. Иномарки по нашим дорогам еще не бегали. И я веду это авто. Я замечательно веду. Веду уверенно. А навстречу мне едут машины с молодыми людьми. Им нравится мой автомобиль и то, как я им управляю. И я сама — молоденькая, хорошенькая…
(«И все валятся в кювет», — ехидно думаю я).
Много лет спустя, когда у Ларисы Николаевны закончился срок действия водительского удостоверения (не смог написать: закончились права), она приезжает в ГИБДД. Молодая инспекторша берет ее документы и проверяет их по базе.
— Девушка, как вы хорошо водите! У вас нет ни одного замечания!
— Я не стала разочаровывать инспектора сообщением, что, по крайней мере, за последний год ни разу не садилась за руль, а пользовалась исключительно служебной машиной, — говорит Лариса.
Дама в серой «волге»
В большом городе, где выпускница факультета журналистики стала работать в редакции районной газеты «Красное знамя», эта страсть только разгорелась. Окна редакции выходили во двор, а под окнами парковалась серая «волга». Из дома, на верхних этажах которого жили нефтяные и геологические начальники, выходила шикарная дама. Как она изящно садилась в машину! Как трогалась с места! Она уезжала, позволяя мне провожать ее взглядом.
— И я опять захотела водить автомобиль. Так же садиться в машину, так же трогать педаль газа и слушать голос двигателя… А тут — незнакомая дама водит, муж сел за руль. И мне надо!
Надеюсь, вы уже поняли, Лариса Н. — очень правильный человек. Я бы даже сказал: законопослушный. Вот как она рассказывает о своем вступлении на автомобильную стезю.
— Однажды, а я уже стала редактором «Красного знамени», по каким-то делам в редакцию зашел знакомый гаишник. Я рассказала, что нацелилась на курсы, чтобы получить права. А он: а зачем вам курсы? Сдала на права и поехала… — А если я что-то нарушу? — Ваши проблемы… И засмеялся. Нет уж! И я пошла на курсы. Я была «самостоятельно изучающая правила дорожного движения». Вижу на курсах — дядьки вдвое старше меня, которые пришли за правами, а вождению они учатся еще раньше. Я же этого не знала. Дня через два спрашиваю инструктора: когда поедем? — Сейчас. — Я не умею, я не знаю, как водить! — Вот и узнаете. И мы поехали на автодром.
Я, неумеха, ехала! Я по улицам ехала!
Постепенно в семье менялись машины: ВАЗ-«шестерка». Потом иномарка-автомат. Хорошо — всего одна педаль. А то я все время путала: сцепление — тормоз, тормоз — сцепление… Однажды муж, который был рядом со мной, на меня накричал. А я ему с укоризной: и ты еще был учителем! Я сейчас выхожу! И, конечно, не вышла.
Случай из практики-1
— У меня не было аварий. Только один раз сломала бампер.
— На чужой, надеюсь, машине, — спрашиваю с плохо скрытой надеждой на конфликт или хотя бы разборку.
— На своей. Я на своей обычно езжу с мужем. А история с бампером как-то сама получилась.
— Муж, конечно, кричал?
— Наверное, кричал. Но я забыла.
— Кто ты мне? — Автомобиль!
Лариса Николаевна редко использует слово «машина». Чаще — автомобиль. Никакого сюсюканья, никакого панибратства. Я (человек) — управляю. Ты (автомобиль) — везешь. В то же время признавая за транспортным средством некоторую самость, что ли, автономность, которая проявляется в этом слове при буквальном переводе с латыни…
Рассказывает, словно заполняет анкету: нет, не была, не участвовала… Параллельно мысль автора бьется в этих ограничителях. Словно едешь между двумя сплошными — шаг влево, шаг вправо — сами знаете что. А параллельное мышление, инициируя твой поиск, вспоминает и собственные успехи, и собственные прегрешения. Как однажды тормознули тебя за некоторое превышение скорости на дороге Аргаяш — Увильды. Ты заспорил, а гаишник сквозь зубы процедил осуждающе, глядя на номерной знак 72-го региона: «тюменские гонщики…» Но я отвлекся. Что еще там у Ларисы Н. в прошлом?
Случай из практики-2
Когда я работала в «Красном знамени», поехали мы однажды в Ярково на редакционном «уазике». Полная машина. Вдруг голос: смотрите, ой, кто-то колесо потерял! Мимо нас за окнами медленно, даже я бы сказала, торжественно катится одинокое колесо. А это наше собственное заднее колесо. Остановились, конечно. И крепко замерзли на морозе, пока эта колесная история не закончилась.
Шофер — особая статья
Читатель, конечно, понимает, что главный редактор газеты чаще ездит на служебной машине с редакционным водителем.
Редакционные шоферы — это редкая, нечасто встречающаяся особь. На памяти главного редактора «Тюменской правды» их сменилось пять или шесть.
Совместными усилиями мы с Ларисой Николаевной нарисовали портрет этого человека.
От него требуется отличное вождение. Потому что от этого зависят не только жизни сотрудников, но и исполнение ими редакционных заданий.
Знание города и умение ориентироваться. В его копилке — десятки эффективных маршрутов, позволяющих быстро переместиться из точки А в точку Б.
Доскональное знание ПДД (что, впрочем, не исключает самого дерзкого пренебрежения правилами, если нет поблизости камер наблюдения и иных угроз).
Корпоративная преданность. Для нашей газеты мы проскочим быстрее всех, для нашей газеты вижу и знаю все происходящее в городе. Что не исключает перманентного ворчания типа: я рассказал, а они прохлопали…
И наряду с этими безусловно положительными качествами — неистребимая лень. Зачем ехать, если можно дойти? (Поневоле заподозришь, что все водители всех редакций суть последователи философа Оккама и его тезиса о неумножении сущности. Или проповедники первого закона Исаака Ньютона, согласно которому всякое тело (а водительское в особенности) сохраняет состояние покоя, пока на него не подействует сила… )
Sagen Sie mir, Larisa…
Со времен своего ученичества шоферского Лариса Николаевна задается вопросом: отчего на наших водителей буква «У» на заднем стекле действует словно красная мулета на быка в Памплоне?
— Завидят такой знак и тут же норовят подрезать водителя-новичка. Неслабое ощущение! Я была в Eвропе, но ни разу не видела такой манеры вождения. Где прячется этот агрессивный ген, который просыпается при виде буквы «У»? Когда я только начинала ездить, такое случалось десятки раз… Сейчас я практически перестала водить, мне думается, именно в силу этих обстоятельств.
Вот такую трансформацию пережила мечта девочки из поселка Тазовского. Да, там была еще одна мечта! Неужели она тоже застыла на первой строке солдатского разговорника?
— Обижаете, коллега! Немецкий язык мне очень пригодился. Например, когда мы с мужем побывали в Вене, я могла общаться. Я могла спрашивать и понимать ответы. Я могла понять, и о чем говорят гуляющие в парке Пратер, и соседи за столиком в маленьком уличном кафе.
***
фото: Лариса Вохмина.