По истории с путеводителем

Сорок лет назад я переехал из Ленинского округа (тогда — района) в Калининский. Словно в неизвестную страну. С паутиной улиц и переулков, со сложно построенным рельефом. И стал эту страну исследовать.

За сорок лет удалось составить собственный путеводитель по этой территории. Некоторые странички из него я готов предоставить читателю.

Начнем с начала, если, конечно, знаем, где то начало.

Улица Коммуны, 1

«Городище — место, где в древности (преимущественно исторической) стоял город» (толковый словарь русского языка под редакцией Д. Ушакова. Москва, 1935 год).

.Никогда не задумывался: отчего застроенное пространство, видное из моего окна на одиннадцатом этаже, так называется? Производное от слова «город»? Полез в словарь, доставшийся от дальнего родственника. И долина реки Тюменки, густо покрытая частной застройкой, прояснилась, стала резкой.

Вон устье речушки, на восточном берегу которой был, как я предполагаю, холм. Возможно, такой же высокий, как и Троицкий мыс на западном берегу. Здесь полтыщи лет назад стояла Чинги-Тура, столица Тюменского ханства. Ханство пало от междоусобиц многочисленных потомков чингизидов. Возможно, и ермаковы дружинники поучаствовали.

А при строительстве стадиона «Геолог», в совсем уже близкие времена, как говорят, без участия археологов, большую часть холма срыли. И осталось только название прилегающей местности — Городище.

Лет десять назад тюменский мэр Eвгений Куйвашев задумал восстановить этот кусочек местной истории, были разговоры с национально-культурной автономией татар Тюмени. Но Куйвашева перевели — с повышением — в другой город, интересная мысль как бы растворилась в воздухе.

А столицы соседних субъектов федерации, размышляя, «кто первее», искали собственные исторические корни. Когда недоставало документов, сочиняли сказки. Например, о старших братьях Ханты и Ямале и младшей их сестрице Тюмени. Правда, я не очень понимаю, зачем гордиться лишь древностью города, а не его красотой, удобством, культурными и научными свершениями? Но на всякий случай вот карта Московии и Татарии, что «составлена Ортелиусом на основе карты Антонио Дженкинсона 1562 года и выгравирована Хогенбергом в Антверпене в 1570 году». Заметим: за одиннадцать лет до похода Eрмака. Узнаем ли, что скрывается за словом «городище», которое тюменцы пронесли через столетия?

Улица Полевая, 109

.И тихо, как вода в сосуде, струилась жизнь ее во сне.

Вы слышите, как с вами разговаривают городские дома? Как хотели бы они рассказать о былом! Настоящее по определению не может быть уроком — оно само себя еще не понимает. А прошлое разные уроки предлагает нам.

Жил да был в Тюмени на улице Полевой небольшой асфальтовый завод. Дышал на ладан, и, как я сейчас думаю, это было справедливо. Он скрывал собою следы гуманитарной катастрофы в нашей стране. О ней напомнило письмо в редакцию «Тюменской правды», которое расписали в отдел пропаганды. Заведующим отделом был я. Автор письма Августа Кузьмина в годы войны жила на улице Затюменской. В ее доме квартировал военный, который учил курсантов. И рассказал он, что копали курсанты на полигоне за кладбищем окоп и наткнулись на яму, наполненную расстрелянными. Больше сорока лет хранила Августа это, пока не переменилось время. Так во второй раз в мою жизнь вошла тема сталинских репрессий. А что касается улицы Полевой, где в 30-е годы тайно хоронили тела жертв террора, там мы с ректором ТГУ Геннадием Куцевым в 1996 году поставили памятник. Взяли из снесенного в том же году бывшего расстрельного дома — здания оперсектора НКВД — 2107 кирпичей (по числу жертв) и сложили из них как бы стену этого дома. И решетку подвального окна я взял оттуда же. На стене надпись на трех языках — русском, татарском и латыни, — но об одном и том же: «Никогда больше». В стене замурован цилиндр из нержавейки, в цилиндре список с фамилиями.

Тогда хотелось посадить на этом месте парк из двух тысяч деревьев в память о безвинных жертвах, но никто эту идею не поддержал. Завод, конечно, снесли, землю продали под строительство. И теперь наш памятный знак окружен домами. Мы были там на днях. На снегу — редкие следы. Но все же следы.

Сюжеты из путеводителя можно рассказывать бесконечно. Но есть другие, для них достаточно нескольких фраз. Итак, вкратце.

Рощинское шоссе (без номера)

Памятник природы… Нет, это не экопарк Затюменский, а самая восточная в стране дубовая роща. Когда-то мне рассказал о ней тюменский лесничий Ташкинов. Удивительная история, и я бы в нее не поверил, потому что не нашел никаких документов. Но я был в этой роще и даже собирал желуди. Три из них дали ростки и теперь растут у меня на даче.

Много лет назад, рассказывал Ташкинов, лесовод Беспалов стал выращивать в Тюмени дубы, которые никогда не росли в Сибири. Раздобыл желуди и посеял их на западной окраине города. Трудно давалась им сибирская жизнь. Но Беспалов знал, что у дуба есть растение-симбионт. Это орех лещина.

Лесовод к каждому дубку подсаживал лещину. Роща выросла. И благополучно существовала до семидесятых годов. Но к этому времени набрал силу аэропорт Рощино. Чтобы быстрее поспевать к самолету, прорубили в порт новую дорогу — через самую середину беспаловской рощи. То, что от нее осталось, — сейчас по обе стороны шоссе.

Улица Каширская, 8

В этом доме, которому уже 101 год, жил некогда участник, а может быть, и зачинщик крутого поворота нашей страны в XX веке.

Дом в 1919 году построил Виктор Алексеевич Вановский, организатор и руководитель Московского Союза борьбы за освобождение рабочего класса. Потом он был в числе инициаторов секретного съезда в Минске в 1898 году, где было объявлено о создании социал-демократической рабочей партии. О вступлении в эту партию с восторгом заявил Владимир Ульянов, отбывающий ссылку в селе Шушенском Красноярского края. Вановский на съезде не был — скрывался от охранки. На съезд он послал младшего брата Александра. Но ссылки (в Тобольскую губернию) не избежал. В партии примкнул — после второго съезда — к меньшевистскому крылу, редактировал в ссылке «Крестьянскую газету», стал юристом — частным поверенным. Защищал права крестьян и ссыльных. А после 1919 года организовывал в освобожденной от белых губернии советскую судебную систему. Он умер в июне 1934 года от сердечного приступа.

В этом доме продолжала жила его семья. На этот же адрес приходили письма из Лондона от советского полпреда в Великобритании Ивана Майского, который еще до революции, будучи ссыльным, как они, подружился с семьей Вановских. Eго письма и читал в фондах тюменского партийного архива. (Но это уже Центральный округ Тюмени).

Улица Луначарского, 51/3

Здесь, в Центральной городской библиотеке, в начале двухтысячных (ну не люблю слово «нулевые» — ноль он и есть ноль, пустое место) начинался и финишировал азартный конкурс «Я знаю о Тюмени все!». Большие и маленькие тюменцы осаждали библиотеки и архивы, пытаясь найти ответы на заковыристые вопросы из нашего прошлого. Зеленые футболки с этой надписью мелькали и в читальных залах, и на площадях. Сотрудница «Тюменского курьера», любящая путешествовать по дальним странам, дарила такие футболки где-нибудь в Африке или Южной Америке, и было так весело видеть этот наряд на чернокожем парне в районе экватора…

Улица Герцена, 72

Когда-то Олег Шапошник, главный инженер объединения «Тюменьстройпуть», очень гордился железной дорогой, которую «даже из космоса видно».

В декабре 1965 года первый отряд строителей трассы Абакан — Тайшет прибыл в Тюмень. Ровно через 15 лет путеукладчик пересек ось станции Уренгой (теперь она называется Коротчаево). В среднем укладывали по сто километров в год, но разве тут могут быть средние цифры?

Штаб строительства находился в Тюмени в большом здании на улице Герцена. Парадный вход был обращен к северу, где трудились строительно-монтажные поезда, мостоотряды, мехколонны. Это о них поэт Владимир Лазарев и композитор Рудольф Мануков, побывавшие на трассе по командировке радиостанции «Юность», написали песню, которая стала позывным тюменского радио: «…переезды и пропахшие вереском будни и дорога через ночи и дни»… Почти пять лет на волнах этого радио выходил в эфир и радиожурнал «Магистраль» с репортажами, очерками, интервью со всех точек трассы.

Как все было просто! Утром рейсом N 102 летишь до Сургута. Там идешь от аэропорта метров пятьсот до зимника и у костерка ждешь попутный грузовик, вылетевший из облака снеговой пыли. И опять расстилается перед тобой Великий Белый Путь — зимник… 91-й километр — станция Когалымская. 200-й — станция Ноябрьская, 373-й — станция Ханымей… Пурпе, Пякупур, Тарко-Сале…

Звуковой архив до сих пор хранит голоса трассы — стук топоров по промороженной лесине, визг бензопил, шум механизмов и самый неповторимый и узнаваемый — железный скрип путеукладчика, накатывающего на «сболченное» звено. Хриплая команда бригадира Виктора Молозина: «Майнуй!»…

Когда-то я говорил в интервью, что эти пять лет — командировок, зимников и пеших маршрутов, встреч на морозном ветру и под палящим солнцем таежного лета — были лучшими в моей жизни. И сейчас так же считаю. Помню всех, чей голос сохранил мой магнитофон «Репортер» весом 6700 граммов… Помню начальников поездов и монтеров пути. Водителей и прорабов. Лесорубов. Монтажников и бетонщиков мостоотрядов… Я любил их тогда и сейчас люблю. Горжусь, что называли меня «наш корреспондент».

Улица Герцена, 72… Отсюда уезжали на Север Дмитрий Иванович Коротчаев и его соратники, для которых транспортное строительство стало больше, чем профессия, — образом жизни. Держали руку на пульсе стройки. Сюда они возвращались из Ульт-Ягуна и Ханымея. И снова улетали туда. Я знал многих из них и дружил со многими. С главными инженерами и начальниками поездов, с прорабами и начальниками участков, с бригадирами и монтерами пути. Они были героями моих репортажей и просто — героями.

Разве можно забыть декабрь 1980 года? В районе Ягенетты рассыпался состав с готовыми звеньями… До конца квартала, года и пятилетки оставалось несколько дней, и уже летели все планы и обязательства. И лучший машинист отделения временной эксплуатации Багряк сумел провести другой состав туда, где остановилась укладка. «Быстро и осторожно!» — заклинал его по телефону главный инженер строительства Олег Шапошник. Он, как было положено в те времена, «сидел в голове» стройки. Надо было находиться там, чтобы все это видеть, слышать и чувствовать. Я был там.

Скоро юбилей — 55 лет со дня прибытия управления «Абаканстрой- путь» на тюменскую землю. О чем из героического прошлого дома N 72 по улице Герцена расскажет городу сегодняшняя надпись на фасаде и едва различимый портрет великого транспортного строителя?

***
фото: Улица Коммуны начинается от реки Тюменки ;«Вы жертвою пали…» ;Революции и войны — все прошло чрез этот дом ;Иромдиньо, житель острова Сан-Томе, Гвинейский залив ;«Sic transit gloria mundi» — так проходит мирская слава.

Поделиться ссылкой: