Никогда не говори Никарагуа
Юрий Молоков уехал из Никарагуа 34 года назад. Государства, которое направляло его на помощь центрально-американской республике, уже нет. Но Молоков, сегодня заслуженный врач России, уролог-андролог, бережно хранит отчет о поездке и фотографии того времени.
Не махнуть ли за океан?
— Юрий Матвеевич, зачем вы все это храните?
— Это моя жизнь. За мной стояла Родина, Советский Союз. Я должен был показать себя с лучшей стороны, оправдать доверие. Я провел более тысячи операций за три года в Никарагуа: на почках, мочеточнике, мочевом пузыре. Никто из моих пациентов не умер на операционном столе.
— Как вы туда попали?
— Я был четвертым хирургом- урологом в СССР, кто занимался лечением мужского бессилия методом протезирования. На тот момент провел 60 операций. Мне необходимо было завершать научную работу. Не буду вдаваться в подробности, скажу, что начальство не дало мне этого сделать. Кандидатскую мне зарезали. И я обиделся. Пошел в облздрав, сказал, что хотел бы отправиться в зарубежную командировку. В конце 1982-го позвонили из Москвы и сообщили, что поеду в Никарагуа. Но сначала меня отправили в столицу на учебу, где мы четыре месяца изучали испанский язык. Он был жизненно необходим, потому что в Никарагуа я принимал пациентов в поликлинике, вел занятия у студентов. Мне даже присвоили звание профессора Манагуанского университета. Но это было позже.
— Какая была первая реакция, когда услышали про Никарагуа?
— Я даже не знал, где она находится. Посмотрел на карте, подумал: куда меня занесло! А что я должен делать, в какой сфере работать, в каком состоянии там медицина, понятия не имел. Вез с собой 200 килограммов груза, из них сто — атласы, медицинская литература. Все это мне там не понадобилось, я должен был заниматься именно урологией.
Из нашего тюменского отделения до меня в таких командировках побывали два сотрудника: один в Алжире, другой в Мозамбике. Посылали только в страны третьего мира.
— Не страшно было, что недавно в Никарагуа произошла революция, шла гражданская война?
— А за несколько лет до нашего прилета там было извержение вулкана и землетрясение. Вообще Никарагуа — страна вулканов. Так что риски, конечно, были. Мы полетели с женой, дочка осталась с моими родителями. Не покидало ощущение, что едем на край света, что там с нами будет, непонятно.
— Не думали, что ввязываетесь в авантюру?
— Об авантюре речи не шло. Меня направило государство. Я знал, что за мной стоит огромная страна, что она меня защитит в случае необходимости. Больше переживал о том, как я себя зарекомендую как специалист.
А по дому бегают вараны
— Вы прилетели, спустились с трапа…
— Чрезвычайные жара и влажность. Делегация из СССР насчитывала 20 семей, кто-то, правда, приехал один. Нас разместили в районе Рубенья. Построили там 20 одинаковых домов. Каждый площадью 60 квадратных метров. В доме три комнаты. Крыша из шифера. Между стенами и крышей открытое пространство по всему периметру высотой 20 сантиметров. По стенам ползают вараны, ходят, поглядывают на тебя, мол, ты кто, что тебе надо в нашем жилище. От шиферной крыши жара внутри ощущается еще больше, кондиционеров нет. Вода только холодная. Хотя это не приносило неудобств, потому что на улице было лютое пекло. Пожили так полгода. Надоело. Попросили что-то с этим сделать. Нам закрыли проемы, сделали под шифером потолок. Через год установили кондиционер в одной из комнат. Так и жили.
— В каком состоянии была медицина в Никарагуа?
— Не хуже, чем у нас в стране тогда. Я работал в госпитале на 350 коек, 900 человек обслуживающего персонала, 170 врачей, 57 медсестер. Всего 12 иностранных специалистов, четыре из СССР, остальные из Западной Германии, Италии, Франции, Чили, Доминиканы, Гватемалы, Сальвадора и медсестра из Голландии. В госпитале было восемь местных урологов. Только один из них учился в Никарагуа. Остальные семь учились в Испании, США, Канаде, Франции и Уругвае. Это классные профессионалы, сильная западная подготовка.
— Удалось внести вклад в развитие местной медицины?
— Не мне судить, но обмен опытом происходил. Например, для никарагуанцев в новинку оказалась техника новокаиновых блокад — это советская школа. Аутогемотерапия (подкожное или внутримышечное введение пациенту собственной крови, взятой из вены), они такого не применяли. Возможно, чему-то и научились у меня.
— А вы у них?
— Ряду операций по тем случаям, с которыми я раньше не сталкивался. Например, сафенокавернозный анастомоз, операция при приапизме. Болезнь названа в честь древнегреческого бога плодородия и размножения Приапа. С тех пор появился опыт выполнения таких операций, которые я внедрил уже у себя в отделении.
— Поняли, что добились какого- то прогресса?
— Когда работаешь в коллективе в Советском Союзе, то есть кто-то старше, кто-то опытнее, кто-то главнее. Всегда кто-то может прикрыть, знаешь, что есть тыл. В Никарагуа меня будто бросили в омут, я должен был сам выплыть без чьей-либо помощи. Надежда только на себя. В этой стране я научился самостоятельно принимать решения, брать на себя ответственность. Это тоже повысило мой профессиональный уровень.
Бытие определяет сознание
— Никарагуанцы какие?
— Дружелюбные, улыбчивые, излучающие радость жизни. Да у них и проблем не так много. Нет необходимости в центральном отоплении, не надо теплой одежды. Рубашка, штаны, сандалии, сменное белье. Так круглый год. Фрукты растут на улице. Мы посадили с женой рядом с домом папайю, через какое-то время рядом сами по себе выросли арбузы. Вот и десерт есть. Урожай несколько раз в год, всегда свежие фрукты. В Никарагуа не знают, что такое консервация. Правда, яблоки там не растут. Ну, это уже если придираться. Бытие определяет сознание. Как-то была демонстрация: женщины ходили с пустыми котелками, стучали по ним ложками и требовали: «Donde esta papel higienico?*» Я вернулся в СССР в 1986 году и тоже не мог купить туалетной бумаги. Кое-как достал через знакомых. Помню, шел по городу со связкой из 12 рулонов через плечо. Но у нас в стране никто не устраивал забастовок из- за дефицита туалетной бумаги, никто не видел в этом проблемы. А у них вот так. Никарагуанец может жить в коробке из-под телевизора, но туалетную бумагу ему подавай.
— Разрухи, голода не видели?
— Тогда СССР поставлял Никарагуа огромное количество продуктов. На вокзале продавали нашу тушенку. Мы бы за ней гонялись в СССР, а там ее никто не брал. Eе зря посылали, они предпочитают натуральное мясо. Правда, зарплата местных врачей тогда оставалась невысокой. Большинство коллег подрабатывали в частных поликлиниках. Платная медицина существовала параллельно с государственной.
Великолепный Фидель
— Как вы проводили свободное время?
— Утром за нами приезжал автобус, отвозил в госпиталь, вечером возвращались домой. Дом охраняли два сотрудника местной милиции. Можно было только в гости к соседям ходить после работы, да и то не всегда. Разве что в выходные нам устраивали экскурсии. Возили на озеро Никарагуа, где водятся акулы. Ходили в походы на дремлющие вулканы, на рынок, в кино. Всегда с охраной.
— От чего остались самые яркие впечатления?
— От побережья Тихого океана. Это просто жуть. Тихий океан — страшная штука во время отлива. Сложно выбраться из этого водоворота, который затягивает тебя в морскую пучину. Мне еле-еле удалось это сделать. Очень испугался. Однажды мы увидели, что в 300 метрах от нас была чья-то голова. Какого-то человека уносил и унес океан на наших глазах. Никто не кинулся его спасать, потому что это бесполезно — такая стихия, самому бы живым выбраться. Помню песок на побережье. Он нагревается до 60 градусов. Положил на него яйца черепахи, несколько минут, и готово. Очень вкусно. И мясо акулы ел. В Никарагуа, кстати, огромные порции, тарелки большие. Мне больше всего нравились их фрукты, особенно те, которые не встретишь в России, та же папайя, например.
— Были какие-то истории, которые помните до сих пор?
— Проливной дождь. Потоки воды врываются в заднюю дверь дома, смывают все на своем пути — кресла, стулья. Выходит вода через переднюю дверь. Такое может длиться часами. Приходилось искать кирку или лопату, отводить канавки, чтобы в дом не попадала вода. Тогда я зарекся иметь дачу, так наземлекопствовался. И что вы думаете? Приехал в Тюмень и… сразу же купил дачу.
— От дачи в России никуда не денешься…
— Это точно. Или, например, история с дождем. Четырехлетняя годовщина революции. 1983 год. В Манагуа праздничный парад. Там все наши дипломаты, мы стоим, делегация медиков. С речью выступает президент Даниэль Орте- га. Пошел дождь. Льет как из ведра, очень мягко сказано. А Ортега даже не думает останавливаться. Eго речь длилась четыре часа. И мы все это время стояли под ливнем.
Но самые прекрасные впечатления были от Фиделя Кастро, когда он приезжал в Манагуа. Я стоял в 30 метрах от него. Фидель очень зажигательно, громко, красноречиво громил американцев. Произносил воинственные тирады. Поразительное зрелище, какой-то Везувий, а не человек. Мне очень понравилось, даже несмотря на то, что выступление длилось долго. Классно поставленный голос, красивая речь, великолепная жестикуляция. Таких больше нет. Ортега, конечно, тоже неплох, но Кастро он явно уступает.
— В душе осталось чувство, что Никарагуа — не чужая для вас страна?
— Много раз себе рисовал, как я туда вернусь. Даже когда был на Кубе на одном из конгрессов профессиональной ассоциации андрологов России. Хотел вырваться в Никарагуа на несколько дней, но у меня не было средств, чтобы купить билет до Манагуа. Хотя до сих пор мечтаю вернуться в эту страну. Это значимый для меня период жизни. Он показал мне мою подготовку, научил меня самостоятельно принимать решения, поднял мой профессиональный уровень. В СССР я уже вернулся не юнгой, а капитаном.
— Не было мысли переехать в Никарагуа?
— Я ни на какой город в мире не променяю свою любимую Тюмень, своих знакомых и друзей.
* в переводе с испанского — «где туалетная бумага?»
ФОТО ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА
***
фото: Юрий Молоков в Никарагуа 34 года назад.;