Мандариния, страна с кучей забот
В Абхазии только ленивый не продает сейчас мандарины. Ленивый раздает мандарины бесплатно.
«Eшьте, пожалуйста, у нас в этом году небывалый урожай», — громогласно объявил хозяин столовки. А может, он и не хозяин, но вряд ли кто-то другой вдруг выйдет из подсобки с громогласным объявлением. Мужчина водрузил на свободный столик коробку мандаринов и ушел, уточнив, что мандарины бесплатные и стесняться не надо. Но мы все равно взяли только по одной штучке. Мандарины оказались отличные, крупные и сладкие, с тонкой шкуркой.
В новостях по российским телеканалам прогнали глупый сюжет: мол, в Абхазии даже Черное море принесло урожай мандаринов. «Теперь местные жители занимаются ловлей мандаринов из морской воды», — сообщил неизвестный автор суперновости. Показали несколько кадров с какого-то пляжа. Ну, это смешно, разве сотня мандаринов на пляже — урожай? Сотня мандаринов в январе это все равно что ноль мандаринов. И их совершенно точно никто не будет собирать.
Мы прошлись по берегу в Сухуме, Гагре, Новом Афоне и не заметили ничего оранжевого. Зато кучу гниющих мандаринов видели на обочине дороги в Верхней Эшере. Рядом стояла корова, опустив морду, челюсти ее двигались. Я усомнилась, что коровы едят цитрусовые, но таксист, который нас вез, фыркнул и сказал, что коровы вообще неразборчивы в еде («жрут все подряд»). Позже мы проехали мимо металлической ограды сада, на пики ворот были насажены оранжевые мячики. Хм, зачем портить столько мандаринов, если можно просто повесить объявление? «Кто захочет читать объявление? — удивился таксист (кстати, его зовут Аслан). — А так сразу видно, что здесь продаются мандарины».
И здесь, и здесь, и здесь. Как продать три тонны мандаринов, собранных в собственном саду, ломает голову и Аслан. «Столько денег потратишь, пока их вырастишь, — сетует он, — подкормка, защита от вредителей, то, сё. В итоге бываешь счастлив, если эти деньги просто окупятся. Но получается не всегда».
На Военно-Сухумской дороге мы остановились купить… ну да, мандаринов, конечно же. Смотрим, в одном из ящиков необычно крупные плоды. Торговка сказала: гибрид апельсина с мандарином. И дала нам несколько штук попробовать. В машине я почистила их, Аслан скривился: ну и кислятина! И тут же говорит: надо узнать, как их колеруют*, тоже хочу такие выращивать. Да ты же только что плевался, что кислые и еще с косточками? Аслан посмотрел на меня как на глупенькую. Крупные красивые плоды можно продать дороже, объяснил он.
А я как раз перед Новым годом купила килограмм мандаринов на тюменском рынке за 250 рублей. Продавец уверил меня, что товар у него из Абхазии, в чем сейчас я лично очень сомневаюсь. Такой кислятины во всей Абхазии не сыскать!
Здесь средняя цена килограмма мандаринов в январе — тридцать рублей. Eсли помельче, то 20. Но на границе с Россией мандарины принимают перекупщики по 15 рублей за килограмм. На окраине Сухума мне попался ценник в семь рублей за килограмм — видно, хозяин того сада совсем отчаялся.
В Верхней Эшере на крутой дорожке, уходящей куда-то вверх по склону горы, сидела на табуретке старушка лет ста. Она дремала на солнце с такой благостной полуулыбкой, прикрыв глаза и покойно сложив руки на коленях. В нескольких метрах от старушки стояло ведро мандаринов. Вдруг возникло острое ощущение, что и старушку, и мандарины выставили на дорогу за ненадобностью. Захотелось остановиться и купить у бабушки ведро, вряд ли она попросит больше ста рублей. Да хоть бы и двести. Увы, я едва успела задохнуться от жалости к старушке и ее никому не нужным мандаринам, как мы уже были в километре от того места. В Абхазии никто не ездит медленно, а особенно таксисты. Eдут и ругают маршрутчиков, что те, мол, совсем безбашенные, постоянно нарушают правила.
Обгон под знаком «обгон запрещен», проезд на желтый, пересечение двойной сплошной, повальное игнорирование пешеходов. Eсли тебя кто-то пропустил на зебре — вероятно, это приезжий из России. Машин с российскими номерами тут много, особенно Краснодарского края. Но держи ухо востро: переходя дорогу убедись, что по соседней полосе не мчит машина с абхазскими номерами. «Поэтому лично я никогда не пропускаю пешеходов, — поясняет Аслан. — Я пропущу — другой не пропустит».
По части нелюбви к водителям маршруток я с таксистами абсолютно солидарна. Абхазские маршрутчики еще и алчные. Не тронутся с места, пока не набьют пассажирами полный салон. Из-за их жадности мы почти час потеряли на границе: нам сказали, что вон тот серый микроавтобус поедет в Сухум, как только наберется десять попутчиков. Вместе с нами стало восемь, и мы подумали: ура, сейчас еще два человечка прибежит и поедем, но не тут-то было. Водитель решил, что десять пассажиров мало, а лучше 14, и просто ушел куда-то, оставив нас лопаться от злости, что наш коротенький отпуск бездарно проходит на заплеванном пятаке у пограничного пункта Псоу.
Сезон сбора цитрусовых начинается в ноябре, достигает пика к Новому году, а сейчас уже январь. Некоторые хозяйки давят из мандаринов сок, летом продают туристам. Сок такой густой, половину банки занимает мякоть. Можно делать джем, варенье — но это лишние затраты сил, денег и времени. Покупают плохо. Крупных консервных заводов в Абхазии нет.
Вообще крупных заводов нет; после войны 1992-1993 годов промышленность в руинах; инфраструктура не то чтобы вся разбомблена, просто пришла в упадок из-за экономических санкций и миграционных процессов, а климат и колхидский плющ, ломающий бетон, довершают уничтожение.
Развалины рыбзавода в Лдзаа или углеобогатительной фабрики в Ткварчале выглядят живописными, но ходить там не рекомендуется: никто их не обследовал и не может сказать, насколько они безопасны. Коровы могут сказать, они повсюду лазают, но коровы не говорят.
Продолжение следует.
* Полагаю, речь идет об окулировке — прививке плодовых.
ФОТО АВТОРА
***