Запретная история Югры
Продолжение. Начало в N 143 от 25 декабря 2020 года и в N 5 2021 года.
Два редактора
За псевдонимом Журналист скрывался внештатный корреспондент газеты «Омская правда» Николай Васильевич Иваненко. В своей анкете он отметил: «Родился в 1900 году в Петербурге, из мещан, печатник, в РКП(б) с октября 1919 года, служил в политотделе бригады 9-й армии Северо-Кавказского фронта. В 1929 году по решению Кубано-Черноморского комитета партии направлен на работу в окружную газету «Пролетарий Черноморья» (г. Новороссийск), «Трактор» (г. Сальск), «Знамя коммуны» (станица Курганная СевероКавказского края). В сентябре 1933 года по мобилизации ЦК ВКП(б) направлен в Сибирь начальником политотдела МТС (машино-тракторная станция) Маслянского (Сладковского) района Омской области, потом был утвержден секретарем этого райкома ВКП(б)…»
Eго статья о троцкистском последыше Зыкове и либеральных меценатах из Остяко-Вогульска получила в обстановке начинавшегося в стране большого террора высокую оценку партийного руководства. Иваненко был назначен заместителем редактора газеты «Омская правда» и спецкорреспондентом газеты «Правда» в Омской области.
Когда началась Великая Отечественная война, его мобилизовали в политотдел формируемой в Тюмени 368-й стрелковой дивизии редактором дивизионной газеты «Вперед». С ноября 1941-го по июнь 1944-го это соединение держало оборону по левому берегу реки Ошта между Онежским и Ладожским озерами против финских войск, захвативших южную Карелию, форсировавших реку Свирь и рвавшихся на соединение с немцами, окружившими Ленинград. Потом дивизия участвовала в составе войск Карельского фронта в освобождении Петрозаводска, заполярного порта на Балтийском море Петсамо (Печенги) и Северной Норвегии. Войну закончила как 368-я стрелковая Печенгская Краснознаменная дивизия. Заместитель начальника политотдела дивизии — редактор газеты «Вперед» майор Иваненко был награжден 29 июля 1944 года орденом Красной Звезды «за оказание большой помощи полит-аппарату в организации и проведении партполитработы в наступательных боях».
А благополучно выбывший в 1936 году из Остяко-Вогульска в неизвестном направлении ответ- секретарь газеты «Ханты-манси шоп» и автор запрещенной книги «История народов хантэ и манси» Зыков объявился летом 1942 года в форме батальонного комиссара Красной армии в Берлине на Викториаштрассе, 10 в организованном немцами штабе русских сотрудников отдела пропаганды верховного командования вермахта.
«Eго привезли с передовой линии фронта откуда-то из под Ростова на самолете, — вспоминал служивший в отделе пропаганды член русской эмигрантской организации НТС (национально-трудовой союз), созданной в 1929 году в Болгарии молодежью, чьи родители были участниками Белого движения в России, Александр Казанцев. — Человека такого масштаба, таких способностей я не встречал. На следующий день после приезда в Берлин он решил написать брошюру о советской экономике, что и было им сделано в течение нескольких дней. Я часто заходил к нему во время работы; он писал без единой строчки пособий и без справочников. От первого до последнего слова по памяти. Написана она (брошюра) блестяще. О сложной технологии металлов, о возможностях десятков многих незнакомых мне даже по названиям фабрик и заводов. О распределении сырья, о способах его переработки Зыков писал как геолог. О работе транспорта, об использовании рек, каналов и железных дорог — как путеец. Специалисты по всем этим проблемам могли соглашаться или не соглашаться с его выводам, но то, что брошюра (она называлась «Неминуемый крах советской экономики») написана с большим знанием дела, — признавали все.
Как журналист он поразил меня еще больше. Ничего подобного я не видел в жизни. Отделение пропаганды штаба выпускало для той стороны газету, носившую название «Боевой путь». Она была закамуфлирована под одну из советских фронтовых газет. Я однажды присутствовал при том, как Зыков продиктовал стенографистке весь номер с начала до конца, от первой до последней строчки. Там была передовая, какой-то очерк, фельетон, сообщение с фронта, телеграммы из-за границы, головоломки для солдат, заканчивающиеся шахматной задачей. Все это он продиктовал, не поднимаясь из-за стола, как будто прочел по книге. Работа продолжалась около трех часов».
Бывший инженер и сын владельца большого коммерческого предприятия в Риге Сергей Фрелих считал Зыкова самой значительной фигурой в Русском освободительном движении, возглавляемом попавшим в плен в июле 1942 года и изменившем Родине командующим 2-й Ударной армии Волховского фронта генерал-лейтенантом Андреем Власовым.
«О своем прошлом Зыков рассказывал многое и каждый раз разное. Когда напивался, то хвастал своими подвигами с саблей в руке на диком скакуне в рядах знаменитой кавалерийской армии Буденного. Это, конечно, было выдумкой, потому что Зыков, вне всякого сомнения, был сугубо штатским. В этом можно было убедиться по военной форме, которая висела на нем, как мешок из-под картофеля. Зыков был высоким партийным функционером, предположительно, заместителем редактора газеты «Известия» Бухарина. Состоял в родстве с возглавлявшим политическое управление Красной армии (потом наркомат просвещения) Бубновым (женат на его дочери). Во время сталинских чисток, при которых Бухарин и Бубнов стали жертвами, Зыкова сослали в Сибирь. Через три года о нем вспомнили, восстановили в партии и послали как комиссара на фронт. Он уже в апреле 1942 года попал в плен к немцам и был привезен в специальный лагерь за несколько месяцев до Власова. В этот лагерь собирали военнопленных и перебежчиков, которых немцы хотели использовать для борьбы против сталинского режима. Зыков отнюдь не скрывал, что он убежденный марксист, но злоупотребление догмой марксизма при Сталине его разочаровало. Вскоре по прибытии в специальный лагерь Зыков разработал план мобилизации русского народа на борьбу со сталинским режимом. Он предложил поручить руководство этим антисоветским движением какому-нибудь популярному генералу Красной армии. Постепенно Зыков превратился в главного идеолога власовского штаба. Он стал редактором двух издаваемых отделом восточной пропаганды вермахта газет — «Доброволец» и «Заря». Первая была предназначена для отрядов Русской освободительной армии (РОА) и хиви (с немецкого — желающий помочь — А.П.), из которых немцы комплектовали личный состав вспомогательных частей — шоферов, ремонтников, обозников, строителей, охранников. «Доброволец» имел вначале тираж в 20000 экземпляров, а с осени 1944 года — уже 60000. «Заря» выходила тиражом в 100000 номеров и предназначалась для остарбайтеров и военнопленных. Обе газеты выходили два раза в неделю. Для ГEСТАПО Зыков представлял скрытую угрозу, особенно потому, что он был евреем, хотя все, кто об этом знал, упорно молчали.»
Попавший в плен в октябре 1941 года в окружении под Вязьмой начальник химической службы 67-го стрелкового корпуса подполковник Владимир Поздняков, ставший одним из активных представителей Русского освободительного движения и его послевоенным летописцем и архивариусом (в США), рассказал: «.В конце августа в наш специальный лагерь в Берлине поступил Зыков. Меня удивило, что военнопленный носил знаки различия батальонного комиссара и красная звезда политработника не была спорота. Обмундирование выглядело не поношенным и даже не помятым. Офицерские хромовые сапоги начищены. Он был побрит и не истощен, следовательно, в плену находился недолго. Никаких вещей у него не было, даже шинели. На вид ему можно было дать не более 35 лет. Внешне — маленький, плотный, но не толстый. Ярко выраженная еврейско-арабская голова, толстые губы, низкий лоб и очень живые подвижные глаза. Произносил каждое слово обдуманно и не спускал при этом взора с собеседника. Беседы с Зыковым были напряженными. Он попал в плен на ростовском направлении, прибыл в Берлин на самолете по распоряжению Геббельса и завтра должен быть у него. Ни в каких лагерях военнопленных он не был. О своем прошлом Зыков рассказал тогда очень немного. Упомянул, что работал в редакции газеты «Известия», а около года, в 1935-1936-х, в Остяко-Вогуль- ске на севере Омской области в окружной газете и параллельно корреспондентом «Омской правды». Опубликовал десятки статей, фельетонов, экономических обзоров и заметок. В 1937 году был арестован, а в 1941 году — освобожден, восстановлен в партии, аттестован на звание батальонного комиссара и назначен заместителем военного комиссара стрелковой дивизии, в качестве какового и попал в плен.»
На допросе в Главном управлении контрразведки «Смерш» наркомата обороны СССР 25 мая 1945 года Власов показал: «По предложению немцев я написал 10 сентября 1942 года антисоветскую листовку, в которой указал, что война проиграна Россией из- за неумелого руководства со стороны советского правительства, которое не способно руководить страной, и призвал русский народ его свергнуть. 17 сентября того же года немцы привезли меня в Берлин в штаб русских сотрудников отдела пропаганды Верховного командования, который располагался на Викториаштрассе, в здании номер 10.
В этом же отделе находились генералы Малышкин — начальник штаба 19-й армии Западного фронта, Благовещенский — начальник училища ПВО ВМФ в Либаве, а также бывший сотрудник редакции газеты «Известия» Зыков. Им я рассказал о своем намерении начать борьбу против большевиков. Создать русское национальное правительство и приступить к формированию добровольческой армии для ведения вооруженной борьбы с советской властью. Малышкин, Благовещенский и Зыков поддержали меня, причем Зыков заявил, что, попав в плен под Батайском Ростовской области, уже написал меморандум о политическом аспекте военных действий. Этот меморандум произвел большое впечатление на полковника Генерального штаба барона фон Фрайтаг-Лорингхофена, который доложил о нем Геббельсу, а тот распорядился отправить Зыкова в Берлин в отдел пропаганды редактором издаваемой немцами для советских военнопленных газеты «Заря». При участии Зыкова и Жиленкова, секретаря одного из райкомов ВКП(б) Москвы, бригадного комиссара, члена Военного совета 32-й армии Западного фронта, мы разработали в декабре 1942 года политическую программу «Русского комитета» под названием «Смоленской декларации». Зыков переработал все 13 пунктов декларации, внеся туда призыв к бойцам и командирам Красной армии переходить на сторону действующей в союзе с Германией Русской освободительной армии.»
Свыше миллиарда листовок со «Смоленской декларацией» было отпечатано и сброшено над позициями советских войск.
Несмотря на запреты и репрессии (за найденную вражескую листовку красноармейцев расстреливали), эти листовки читали многие солдаты и офицеры. Точных данных о числе перебежчиков на сторону немцев за первый год войны, когда их было особенно много, нет. По данным «Независимой газеты» (1991, 29 октября), «во второй половине 1942 г. перебежали 61 тыс. красноармейцев. В 1943 г. число перебежчиков уменьшилось до 24 тыс., а за первые три месяца 1944 г. их оказалось всего 2,2 тыс. Даже в марте 1945 г., когда в поражении Гитлера не сомневался уже никто, на Одере к немцам все же перебежали 18 советских военнослужащих». По официальным сведениям немецкого командования, из взятых в плен за период с декабря 1944 г. до середины марта 1945 г. 27629 красноармейцев не менее 1710 были перебежчиками. Почти каждый перебежчик имел при себе одну или несколько власовских пропагандистских листовок.
Продолжение следует.