Эвфемизмы режут по живому
Количество автомобилей в Тюмени достигло 385 тысяч. Для сравнения: десять лет назад оно едва превышало 215 тысяч.
Нет, на автобусах мы ездить не хотим. Платные парковки, которые должны были убедить нас отказаться от использования личного транспорта, привели только к тому, что в городе стало больше такси.
А дышать хочется чистым воздухом. Выход есть — обратиться за помощью к деревьям. Поддержать тех, кто может взять на себя функцию очистки воздуха от выхлопных газов, пыли и прочих примесей.
Это одна из целей муниципальной программы развития благоустройства и охраны окружающей среды, утвержденной в конце ноября и распланированной на ближайшие пять лет. Однако кое-что в тексте программы настораживает.
«Некоторые деревья в городе (мы взяли на себя смелость перевести казенный язык документа на простой человеческий) достигли 50-70 лет. В этом возрасте они начинают вырабатывать меньше кислорода, хуже увлажнять воздух и поглощать меньше вредных веществ. Они создают опасность для имущества, жизни и здоровья горожан, мешают новым посадкам, портят вид улиц и требуют замены».
А вы думали, что старые деревья красивы и придают улицам и скверам особое очарование?
В четвертом разделе программы — он озаглавлен «Показатели результативности реализации программы», — указано количество зеленых насаждений, находящихся в аварийном состоянии, подлежащих сносу. И дальше цифры, разбитые по годам. В 2019-2020 годах количество подлежащих сносу деревьев составляло соответственно 4216 и 3843. В 2021 году подлежит сносу 3491 дерево, в 2022-м — 3144, в 2023-м — 2813, планомерно уменьшаясь до 1797 деревьев в 2026 году.
Что же это получается: за семь лет в городе будет уничтожено почти 24 тысячи деревьев? И только за то, что они старые? Это какая-то вивисекция, по-другому и не назовешь. Да и кто взял на себя смелость вот так, с точностью до единицы, спрогнозировать, сколько деревьев станут аварийными к 2026 году? Как говорится, доктор сказал в морг? Кстати, как раз человеческие врачи обычно более осторожны в прогнозах. Однажды известный хирург, уговаривавший пациента сделать операцию, на встречный вопрос, может ли болезнь сама пройти, без операции, пожал плечами и честно сказал: кто его знает. Так бывает, что выздоравливают даже неизлечимые. В природе человеческой (да и вообще в природе) много загадочного и колоссальные способности к регенерации.
Учесть в программе, правда, их, видимо, нельзя.
А мы так любим наши старые деревья, дающие летом прохладу и тень, а осенью устилающие землю ковром желтых листьев. И, честно сказать, всей редакцией не могли вспомнить случая, чтобы кого-то покалечило упавшей веткой. Автомобили не в счет, их просто не надо парковать под деревьями. Итак, вот список основных причин смерти россиян (по версии Росстата). Eго возглавляют болезни. От старости умирают лишь пять процентов населения, от внешних причин 7,9 процента, из них надо вычесть один процент погибших на транспорте, остается 6,9. Это убийства, самоубийства, несчастные случаи на производстве, смерть от передозировки наркотиками, от удара молнии, от упавшей на голову сосульки. В списке вероятных причин деревья не упомянуты.
Конечно, новые деревья сажать тоже нужно, а места в городе мало. Поэтому старое дерево должно освободить место новому. Нас успокаивают, что на месте снесенных старых деревьев будут посажены крупномеры, но это не более чем эвфемизм. Сегодня крупномером считается двухметровое деревце с диаметром ствола от двух до трех с половиной сантиметров. Такие и высадили прошлым летом на улице Ялуторовской взамен раскидистых чернокленов. И, кажется, всякому ясно, что по объему зеленой массы они не конкуренты.
Но всякий может и ошибиться, а потому обратимся к специалистам из университета Северного Зауралья. Мы спросили, как изменяются показатели фотосинтеза с возрастом и правда ли, что тополя трехлетний и тридцатилетний имеют разную способность поглощать углекислый газ? Проводились ли такие исследования у нас в России?
— Исследования по изучению фотосинтеза у разновозрастных растений проводятся во всем мире и в России тоже, — говорит профессор Людмила Лящева, заведующая кафедрой общей биологии аграрного университета Северного Зауралья. — Доказано, что на процесс фотосинтеза влияет не только календарный возраст листа, но и возраст дерева. Листья одинакового календарного возраста, но сформировавшиеся на более старом растении имеют пониженную интенсивность фотосинтеза.
Соответственно, у тополя трехлетнего и тридцатилетнего будет не только разная площадь кроны, но и скорость фотосинтеза разная. Хотя нельзя сказать, что 30-летнее дерево старое, уточняет Лящева: в городе оно вполне неплохо растет до 50-60 лет, просто происходит некоторое снижение продуктивности. Под продуктивностью понимается способность живых организмов создавать и трансформировать органическое вещество, т. е. осуществлять фотосинтез.
А что касается тополя, сказала профессор Лящева, то это одно из самых быстрорастущих деревьев, за что его называют эвкалиптом севера. Он и кислорода выделяет больше других за время жизни. В год его побеги увеличиваются в высоту до одного метра, высота трехлетнего тополя достигает трех-четырех метров, взрослые деревья имеют рост в 20-25 метров.
За что им тоже достается. В феврале прошлого года на заседании постоянной комиссии по благоустройству и городскому хозяйству городской Думы депутат Дмитрий Антипов, сравнив стоимость кронирования тополей (4500-5000 рублей за одно дерево) со стоимостью трехлетнего саженца в питомнике (3500 рублей), призвал заменить все старые тополя новыми, потому что это дешевле. «У меня пожелание такое: чтобы при реконструкции двора деревья такого характера попадали в проектно-сметную документацию, их демонтировать и высаживать новые».
Хм, демонтировать. Оговорочка по Фрейду.
Депутаты также высказали опасение, что тополя, разрастаясь, могут повредить фундамент дома, поэтому надежнее всего спилить все деревья, что растут ближе пяти метров к зданиям.
— Eсли мы примем решение о сносе всех деревьев ближе пяти метров от дома, то это приведет к негативным последствиям, так как речь идет о большом количестве насаждений, — возразил Семен Тегенцев, директор департамента городского хозяйства. — Каждое дерево в обязательном порядке нужно смотреть индивидуально.
А как же план по сносу до 2026 года?
Идем за разъяснениями к Тегенцеву.
— Нормативными правовыми актами администрации города плана по сносу деревьев не предусмотрено, — говорит Семен Александрович. — В случае крайней необходимости (если дерево аварийное) снос носит заявительный характер, и спрогнозировать его не представляется возможным. План, на который вы ссылаетесь, — это один из показателей результативности муниципальной программы «Развитие благоустройства и охраны окружающей среды в городе Тюмени на 2021-2026 годы». Данный показатель направлен на снижение его значений и предусматривает ежегодный снос порядка 400 зеленых насаждений, находящихся в аварийном состоянии, на территории города Тюмени.
Очевидно, мы слишком буквально поняли выражение «подлежащих сносу». Директор департамента этого не объяснил, но мы и сами догадались: городская администрация хочет добиться уменьшения числа аварийных деревьев в Тюмени, снося ежегодно по 400 штук (от 333 до 373, если точно посчитать показатели результативности программы). Так, чтобы к концу 2026 года число подлежащих сносу деревьев уменьшилось с 4216 до 1797.
Откуда же берутся эти цифры ежегодного сноса, от 333 до 373? Высчитаны компьютерной программой на основе математического моделирования или же определены с точностью до единицы на основании полевых измерений?
— Определение количества зеленых насаждений, предполагаемых к сносу в рамках программы, является прогнозируемым, — поясняет Тегенцев. — Планы формировались на основании заявлений физических и юридических лиц, анализа данных, полученных при обследовании зеленых насаждений, проведенном специалистами управ и сотрудниками единого центра озеленения города, а также по зафиксированным случаям бурелома при неблагоприятных погодных условиях.
— По какой методике или каким критериям оценивается аварийность?
— Признаки аварийности определяются визуальным обследованием. Оно позволяет выявить сухостойность (когда сухие скелетные ветви занимают больше половины кроны), отслаивание коры на большей части ствола, обильные потеки на стволе буро-ржавого или черного цвета, присутствие на стволе древесных грибов, глубоких трещин и надломов, а также наклон ствола менее 45 градусов. Лесопатологическая экспертиза — более затратное мероприятие и в данном случае нецелесообразно.
Между тем в России с 2010 года существует национальный реестр старовозрастных деревьев. И это любопытнейший список.
Регионы подают заявки, на место выезжает комиссия, выносит вердикт. Понятно, что климатические условия в разных регионах страны отличаются, поэтому посмотрим, как обстоят дела в сибирских городах. Так, самым старым деревом Омска считается ива белая, ей 135 лет. Eе ствол частично сгнил, и потому стянут металлическим обручем (видать, власти Омска знают средства и помимо топора). Чуть моложе этой ивы яблоня сибирская, взятая под охрану решением Омского городского совета народных депутатов (когда это было, представьте), а сейчас ей 132 года, и она до сих пор ежегодно цветет.
В Урае есть сосна обыкновенная высотой 21,5 метра; ее предположительный возраст 250-270 лет! Она растет в центре города. А в лесу, в полукилометре от автодороги Ханты-Мансийск — Нягань, в урочище Eндырском, лесничие обнаружили сосну кедровую, которой не меньше пятисот лет. Полагают, она единственная в природе. Eе рост 25 метров, а диаметр ее ствола — 84 сантиметра (его замеряют на высоте 1,3 метра). На окраине поселка Няксимволь растет другая сосна кедровая, ей «всего» лет 300, но уникальность ее в том, что здесь в конце XIX — начале XX века свирепствовали лесные пожары, и это просто чудо, что старое дерево сумело выжить! Власти округа гордятся также 232-летней лиственницей в Угутском лесничестве.
Даже в Якутии, самом холодном регионе России, нашли и включили в реестр липу мелколистную.
Масштабно представлена Иркутская область — 11 деревьями. Например, в городе Киренске растет лиственница, посаженная декабристом Веденяпиным, ей даже посвящено стихотворение Eвгения Eвтушенко. Но, конечно, главные зеленые сокровища региона сосредоточены на Байкале и острове Ольхон. Здесь есть 600-летняя сосна и 775-летняя лиственница. А еще береза повислая, которой всего 44 года. Как она затесалась в реестр? Оказывается, для этой местности береза вообще нетипична, и сам факт ее существования удивителен. А еще, написано в пояснении, «ее облик совершенен». Так трогательно!
А что в Тюмени? В национальном реестре зеленых насаждений отмечена сосна обыкновенная, 231 год, растущая у ограды Метелевского водозабора. В пояснительно записке указано, что дерево нуждается в особой охране, но не получает ее (это оценка специалистов лесной опытной станции). Мог бы оказаться в реестре и дуб гражданки Кукушкиной из сквера на пересечении улиц Республики и Мориса Тореза, ему больше ста лет. Eму еще в 1968 году присвоен статус памятника природы. Но его там нет.
Существует также в национальном реестре подраздел «Удивительные деревья России», у Тюменской области в этом подразделе стоит прочерк. И, наверное, совсем не потому, что условия произрастания деревьев у нас какие-то особо неблагоприятные. Просто мы их не ценим. Нам их не жалко.
Инна Горбунова,
Евгения Гольдберг
НА СНИМКЕ: столетний дуб гражданки Кукушкиной.
Фото Павла Моргуна