Поезда в окулярах бинокля
Прогулки по набережной некоторым даже приелись. В этом случае советую попробовать посмотреть на набережную по-другому. Например, через бинокль.
Я поднялась на верхнюю точку Масловского взвоза. Оттуда через бинокль можно разглядеть лица людей, гуляющих по нижнему ярусу набережной. Интересно угадывать по их мимике, о чем они говорят, что чувствуют. Можно даже попробовать реконструировать их диалог, получается забавно. Главное, не заглядывайте в окна жилых домов — это неприлично.
Вдоволь насмотревшись на людей, я начала разглядывать фонарные столбы, расписанные разными хэштегами, светодиодных оленей у катка, трещинки на льду Туры — они меня увлекли особенно.
— Апчхи! — раздается рядом из- под шарфа прохожего.
А я, испугавшись, теряю из виду трещину, напоминающую зайца. Вновь прижав к глазам бинокль, направляю на красный кирпич, изрисованный граффити, массивные двери с металлическими створками, небольшое круглое окно с решеткой, которая будто создана для того, чтобы играть в крестики- нолики… Пакгауз.
Когда-то это было складским помещением, какие обычно строили у железнодорожных станций, чтобы было где хранить груз из вагонов. На берегу Туры два пакгауза, тот полуразрушенный, что увидела я, стоит у Масловского взвоза, внизу. У него даже адрес есть — улица Причальная, 3, строение 5. Им в 2016 году владела компания «Строитель-97», они помещение не использовали, а в 2018 году выставили его на торги. Их результаты неизвестны.
Второй пакгауз находится чуть выше — улица Пристанская, 1б. Там располагается художественная мастерская «Палата ремесел» семьи Брусенцовых, огороженная витым забором с белыми башенками. Первому же пакгаузу с ограждением повезло чуть меньше, вокруг него лишь зеленый заборчик из профнастила. Так что бинокль и высота обзора играют мне на руку. Пробую сменить ракурс, чтобы разглядеть там еще что-нибудь любопытное.
Вновь берусь за бинокль. Чу, прибывает поезд! Вижу черно-белую картину: к пакгаузу N 2 подъезжает паровоз, из трубы валит серый дым, колеса скрипят при торможении, раздается мощный гудок — ту-тууу!
К вагонам подходят бравые парни в комбинезонах.
— Эй, тащи сюда! — кричит один от железных дверей пакгауза.
— Сам тоже тащи, чего встал- то, лентяй, — отвечает ему другой.
И оба с мешками на плечах начинают сновать туда-сюда, скрываясь под массивным карнизом. Торцевые стены старого здания украшены дентикулами и филенкой. Но когда есть работа, не до красоты.
— Все, последний! — кричит чумазый парнишка.
Один из грузчиков выходит на крыльцо, жмурясь от солнца, разводит руки в стороны и облегченно вздыхает.
— Девушка, вы чего на проходе встали! — говорит мне суровая женщина, подозрительно глядя на мой бинокль. — Вы шпионите тут за кем-то?
— Да, то есть нет… — не могу определиться я.
Но в чем-то она права, я действительно как-то умудрилась выйти прямо на середину тротуара и перекрыть ей проход. Вернувшись в более-менее укромное место, я хочу посмотреть, что делают грузчики после работы. Куда идут? Чем обедают? Что они все-таки выгружали из вагонов?
Вскидываю бинокль, а уже все. Поезда нет, пакгауз разрушен, всюду холодная белая зима.
Сложно даже сказать, в каком году мог произойти привидевшийся мне черно-белый эпизод. Но, судя по всему, что-то в промежутке от конца XIX до начала ХХ века. Именно к этому периоду относят постройку историки и искусствоведы, включая пакгауз в состав ансамбля культурного наследия «Комплекс пристанционных сооружений». Хотя сейчас он из общего комплекса выбивается своим одиночеством. Он будто с завистью глядит своими глазами-воротами на соседнего товарища, которого используют, пусть и не по первоначальному назначению.
Я вспомнила, как пару лет назад мы с одногруппниками выходили гулять на набережную и видели его. Тогда забора еще не было, и мы даже могли зайти внутрь. Там всюду росла трава и мелкие кусты, лежали трухлявые бревна. Мы тогда шутили, что скинемся и выкупим это здание, чтобы там жить. Даже реставрировать не будем, тогда пакгауз казался нам прекрасным даже в таком состоянии. Да, мы планировали жить в доме без крыши, но тогда было лето, о практических вещах думать не хотелось.
— Чего это вы так пристально на эту развалюху смотрите? — спрашивает незаметно подкравшийся усатый мужчина.
— А вы знаете, это пакгауз…
— Знаю. Люблю иногда на него поглядеть. Старое и разрушенное всегда кажется особенным. Нужно будет тоже бинокль взять, — с улыбкой кивает он.
А я снова поднимаю свой бинокль к глазам. О! Снова гудок, снова дым из трубы.
***
фото: Примерно такую картину корреспондент «Курьера» увидела в бинокль ;Все, что осталось от пакгауза.