Неопалимая купина
Такая культурная жизнь
В Библии неопалимая купина — чудесный горящий, но несгорающий куст терновника, в пламени которого Господь явился Моисею (Исход, 3,2). В любом словаре крылатых слов и образных выражений оно раскрывается как образное определение нерушимости, сохранности.
Вот уже который год наезжает из Москвы в родное глубинное село Казанского района нашей области офицер запаса, служивший в войсках ПВО Московского округа. Нет, он, Иван Иванович Пашков, не перебрался пока окончательно в край любимый и единственный. Eще не все архивы просмотрел ветеран, не все любопытные документы по истории своего села и судьбам людей, его населяющих, собраны. Но с каждым приездом Пашкова все больше томов добавляется в местном общественном краеведческом музее в средней школе, один комплект аккуратно переплетенных страниц машинописи до этого года сдавался в сельсовет. Кто будет вместо этой структуры, неизвестно. А пока дотошный летописец по крупицам выстраивает заново нерушимость и сохранность народной памяти своей малой родины. Открылись удивительные исторические линии. Определены корни первых переселенцев из Херсонщины в ишимские степи, романтические и драматичные истории ссыльных семей из Польши, Молдавии… Но самое главное — проникновение духовного света этой летописи в души сегодняшних селян, несомненный интерес к малой истории и нравственная польза ее для юного поколения. Не знаю, есть ли такие летописцы в других районах нашей области. Наверное, есть.
С собирательством и восстановлением всей полноты жизни Тюмени как первого сибирского города, особенно через судьбы, биографии, родовые линии многих наших тюменцев, дело обстоит, мягко говоря, не очень. Вот проезжал через Тюмень Антон Пехов, оставил нам любопытные впечатления об общении, в том числе и с тюменской интеллигенцией. Дело было во время путешествия знаменитого писателя на остров Сахалин. Один из фрагментов путевых заметок Чехова говорит о том, что после знакомства тюменский интеллигент умных разговоров не заводит, а сразу предлагает пойти и выпить водки.
Интересно, кто же это был? И, может быть, дело было не совсем так, хорошо бы сравнить чеховские слова с тюменской версией встречи. Eсть у нас масса материалов в архивах музея, и сейчас в здании бывшей Тюменской городской думы работает интересная выставка о тогдашних думцах и их делах. Велико число публикаций, посвященных нашему городу, наших краеведов В. Копылова, Л. Беспаловой и др.
Последнее издание специальной книги о Тюмени, если не ошибаюсь, вышло в Свердловске в 1986 г. Eго авторы — ученые, историки из вузов Д.И.Копылов, В.Ф.Ретунский и журналист, зам. редактора «Тюменских известий», В.Ю.Князев. Книга вышла в год 400-летия со дня основания города. Я не могу в угоду радикальным разрушителям издеваться над этим сочинением, выписывать из него клише и за- идеологизированную скороговорку недавнего времени. Читал я не так уж мало книг подобного рода, но эта превосходит все пределы, хотя про городскую историю до начала XX века есть интересные страницы.
А что касается нашей рубрики, посвященной проблемам культурной жизни, Тюмень обезличена, просто неинтересна всякому, кто захочет найти и прочитать публикации о Тюмени сквозь призму родовых человеческих линий, перекличку судеб и исторического движения нашего города во времени. Кто были эти люди, эти мастера, построившие красивое здание, которое занимает ныне инженерно-строительный институт? Кем создана деревянная резьба сохранившихся домов старого центра? При всей ее многоликости чувствуется нечто единое, говорящее о местном стиле.
Много раз в надвратной церкви Петра и Павла я вглядывался в городские пейзажи начала века, сотворенные художником-самоучкой Семеном Галкиным. Не так уж трудно отнести эти картины к натурализму или примитивизму. Но лишь благодаря этим манерам остались и живут пока среди нас почти документальные свидетельства о том, каким был наш город на самом деле. Оказывается, был он и каким был наш город на самом деле. Оказывается, был он и чистым, и благоустроенным во многих местах. И культура досуга горожан поражает своим разнообразием и соразмерностью с летним нарядом парков и скверов. Кто был Семен Галкин, какова судьба его рода?
Eще бьют старинные часы в редких тюменских квартирах, где живут нынешние потомки известных городских семей просвещенных чиновников, адвокатов, купцов, докторов, рабочих высокой квалификации. Eще не выброшена на свалки мебель черного дерева, еще висят по стенам живописные и акварельные виды нашего города. Но уже напрягается память: чья же это кисть?
Надо воссоздавать историю Тюмени (как особую культуру в общероссийской, сибирской жизни) именно в лицах, в судьбах, в полноте их драм и интересов, в эмоциональных красках и росписях. А то количество тюменских Иванов, не помнящих родства, может превысить самые опасные пределы. «Мой дом — моя крепость», конечно же, в какой-то степени хорошо, особенно в виде этих ужасных железных дверей в подъездах, все больше отчуждающих людей друг от друга. Хотя их появление всем понятно. Но и за этими бронтозаврами, если в доме есть дети, пора потихоньку, помаленьку начинать свои домашние музеи. И если дети увлекутся, то они их оборудуют лучше нас, взрослых. А может, они уже есть в Тюмени (в одном я даже был), отзовитесь, расскажите о себе.
***
фото: