Дело о строительстве архива ушло … в архив
Архив. Таинственное слово. Сразу представляешь себе мрачные катакомбы, пыль веков на старинных манускриптах, скелеты но темным углам. И суровых, неразговорчивых старцев с семью печатями на устах.
— С пылью мы ведем беспощадную борьбу, — говорит Галина Ивановна Иванцова, заведующая Тюменским областным архивом, словоохотливая и улыбчивая женщина.
— И никакого уважения? Все-таки пыль веков…
— Кто подышит этой «пылью веков» 26 лет, как я, или 30 лет, как Антонина Алексеевна Дерунова, тот поймет, что никакого уважения эта пыль не заслуживает. Один вред для капризной старинной бумаги. Ведь у нас хранятся документы с 1605 года. В те времена делопроизводство велось столбцами. Столбцы сохранились только в Иркутске и здесь.
Мы рассматриваем старинную грамоту. Обветшалая бумага с пятнами плесени. Чернильные вензели. Листы столбцов уложены гармошкой, наподобие студенческой шпаргалки. О чем, интересно, писали в 1605 году?
Не разберешь. Но тут же предусмотрительно приложен «перевод». «Грамота о сборе ясака с ясашных волостей и выдача жалованья ясашным людям». Понятно. И тогда занимались сборами налогов в государственный бюджет.
— Например, знаменитое Уложение царя Алексея Михайловича «уложилось» на трехстах метрах столбцов, — продолжает Галина Ивановна.(Какова шпаргалочка, господа студенты?).
— Царь Петр отменил ставшее неудобным столбцовое делопроизводство и перешел на европейские стандарты. Листы стали подшиваться, появились поля и абзацы.
С сожалением возвращаю «манускрипт». Нужно двигаться дальше. Отделов в архиве много. Проблем еще больше. И каждый шаг открывает все новые и новые. Мы в подвале. Стеллажи с папками.
— Лучший подвал Тюмени! — с гордостью говорит Галина Ивановна, — но нам от этого не легче. Среди всех архивов Урала и Сибири у нас самое неприспособленное помещение. Подвал есть подвал. И жильцы с верхних этажей заливают нас иногда. И канализацию прорвать в любой момент может. Дом еще в шестидесятых построен. Трубам уже больше двух десятков лет. Наступает грибок. Протираем страницы спиртом, восстанавливаем что можем. Кроме того, особо ценные дела переводим в микрофильмы. Но это требует средств, а средств, увы, нет. В феврале заказали в Казани пленку ,на 5 миллионов, но денег нам не дали. Сколько это будет стоить сейчас — не знаю. Из 350 тысяч дел в страховом пленочном фонде только 50 тысяч. Да и те в негативах. Перевести микрофильмы в позитивы нет средств и химикатов.
— Галина Ивановна, как же угодили вы в жилой дом?
— В мае 1970 года вселили нас временно, и вот уже скоро юбилей справлять будем. Строить здание собирались давно. И смета была, и место приглядели возле партархива. Только однажды узнаем, что турки здесь здание гостиницы начали строить… Вот и сидим. Омск построил новое здание архива. В Кургане, бедной сельской области, нашли средства. В Челябинске уже пятый этаж выводят.
— И каковы перспективы?
— Никаких. А нужны мы всем. Постоянные запросы идут. И по земельной собственности, и по реабилитации раскулаченных, и по восстановлению трудового стажа. Работы выше головы. А ведь нужно формировать новые материалы. Вот и Советы у нас уже на стеллажах…
— Значит, Советская власть уже «ушла в архив»?
— Впереди еще поступления из КГБ, МВД, из военкомата. Процесс продолжается.
— Галина Ивановна, вы столько лет листаете прошлое. Какие чувства, впечатления, выводы?
— Мы хранители фактов, и никаких выводов делать не имеем права. В своих отчетах мы даже не можем употреблять вводные конструкции.
— Значит, никаких «по-моему», «на наш взгляд» и «нам кажется»?
— Совершенно верно. Одна беспристрастная, документальная правда.