История — вот ключ к пониманию народов, который нашел…
…наш «современник» Петр Яковлевич Чаадаев. Недавно исполнилось 200 лет со дня его рождения. Случилось это в Москве 1794 года в семье служилого дворянина. Лишившись родителей в три года, он получил самое лучшее воспитание и образование в доме княгини Щербатовой (как родной племянник).
А воспитание состояло не только из трудного усвоения многих древних и европейских языков. Одновременно поощрялась склонность к самой широкой независимости суждений.
В Московский университет он поступает в 14 лет, изучает философию Локка, Декарта, Фихте, французских материалистов, нашего Радищева. Eго друзьями стали самые светлые дворянские умы эпохи — А. Грибоедов, А. и Н. Муравьевы, И. Якушкин, Н. Тургенев… Споры о политических судьбах России шли беспрестанно.
С гвардейским Семеновским полком П. Чаадаев прошел всю Отечественную войну 1812г. Был во всех главных сражениях (Бородино, Тарутино, Кульм, Лейпциг), вошел в Париж. Ордена были боевые, а не за выслугу.
Связи с масонами. Не правда ли, актуальная тема? Было (1814-1818 гг.). Но П. Чаадаев «пресек всякое сношение с масонством по собственному верению в ничтожестве и безрассудстве оного». Eго признание.
В советское время писали, что полковник Чаадаев подает в отставку, отказавшись от блестящей карьеры, поскольку у него сформировались антикрепостнические взгляды. В 1821г. вступает в декабристский «Союз благоденствия».
Опять разочарование, отчетливое видение бесперспективности благих порывов друзей, понимание страшной роли насилия. Особенно после якобинцев. А русский террор, учитывая масштабы империи, уровень жизни, был бы куда раскатистей. Что и произошло в XX веке.
Чаадаев уехал за границу, предпочитая «умное» одиночество, переписку с Шеллингом. После поражения декабристов он в 1826г. возвращается в Москву, спокойно, не нарушая законов чести, подписывает «бумагу о непринадлежности к противоправительственным организациям».
Устроив свой московский дом на английский манер, как бы выключив себя из суеты и вовлеченности в занятия общества, Чаадаев работает над «Философическими письмами». Сейчас их известно восемь.
В 30-е годы прошлого века они ходили в списках, потом (1836г.) журнал «Телескоп» опубликовал «Философическое письмо к г-же***. Письмо первое». Молния ударила. Редактора Надеждина сослали в Усть-Сысольск, ректора Московского университета (цензора журнала) отстранили от должности. Царь лично объявил Чаадаева умалишенным. Но Петр Яковлевич спасался в работе, писал афоризмы, «Апологию сумасшедшего», «Прокламацию». В 1856 году его не стало.
В перестройку Чаадаева усиленно комментировали и издавали. Издали все возможное, но при этом слишком перестарались. Получилась опять «темна вода во облацех». Да и публика больше жаждала публицистической крови красных вурдалаков и вампиров. Так и остался Петр Яковлевич при своих.
Но вспомнилась мне забытая ныне книга А. Лебедева (в серии «ЖЗЛ» издательства «Молодой гвардии» середины 60-х). Прочел ее тогда же. И проснулась у студента-гуманитария тех лет тяга к своей независимости суждений. Благо университетская библиотека сверкала золотом не только классиков режима, но и отличными томиками по истории отечественной духовно-философской мысли аж с начала XIX в.
Возьми я сейчас свою зеленую тетрадку-конспект монографии нашего прогрессивного либерала той эпохи — А. Пыпина, написавшего знаменитые «Характеристики» литературно-общественных мнений прошлого века. Вот он, личный раритет из далекого уже 1966 года. Надо же, с П. Чаадаева начинается. Хитер был Пыпин, печатать опального философа и литератора и тогда было практически нельзя. Так он петитом тексты промеж своих комментариев. И вот что удивительно. А. Пыпин дает больше говорить самому Чаадаеву, менее всего заботясь о собственных оценках. Не в пример другим именам и явлениям.
Сопоставив выписки, я понял — дело в еще не закрытой перспективе пророчеств Чаадаева. Вот одно место (из 3-го письма): «… для нашего полного возрождения в смысле откровенного разума нам нужно еще какое-нибудь великое покаяние, какое-нибудь всемогущее искупление, вполне ощутимое всем христианским миром, испытываемое всеми как великая физическая катастрофа на поверхности нашего мира; без этого я не понимаю, как мы могли бы избавиться от грязи, которая все еще оскверняет нашу память».
Вернуть нам Чаадаева очень трудно. Удобнее поступать «по-царски», выхватывать кусочки, крыть его в новославянофильских изданиях за критику российского пути. Или, как недавно, делать его дворянским революционером. А то восхищаться тонкой игрой ума и философских парадоксов. Или (по-«новомировски») бежать по центру, искать хорошие места про Россию.
А он и русич, и англичанин, и еще… одновременно. И на все времена, пока не сгинула наша цивилизация. Ибо ему, как немногим, удалось следовать начертанному: «Я мыслю, значит, я существую!». Начни же мыслить, Россия, и будет куда легче спасаться.
***
фото: