Давид возвращается в Россию
У каждого из нас — собственное отношение к Александру Солженицыну, который сейчас возвращается в Россию. Возвращается в нее постепенно, шаг за шагом, как будто вглядываясь, как будто сопоставляя эту глубинную, настоящую страну с той, которую он изобразил в своих книгах, воссоздал в своем воображении, которую представлял себе в долгие годы, сложенные из материального чужбинного благополучия и нравственной тоски по родной земле.
А тоска эта была и есть. Иначе не возвратился бы Александр Исаевич именно теперь, когда многие, спасая «зажженные светы» культуры, уходят, уезжают, бегут. Иначе не выбрал бы этот неспешный путь, а предпочел бы ему триумфальное, на белом коне, возвращение в мир падкого на моду политиканства, нового и старого диссидентства. Но он выбрал такой путь. Значит, так ему нужно.
Способны ли мы оценить реальный вклад этого человека — не экономиста, не политика, не государственного деятеля — в перемены, которые произошли с нашей Родиной?
Думаю, что не все. Думаю, что не сейчас.
Сам Александр Исаевич попытался образно сформулировать свою роль достаточно иронично, озаглавив одну из своих работ «Бодался теленок с дубом».
Я бы предпочел другой образ. Библейский юноша Давид. Тираноборец. Освободитель. Сокрушитель Голиафа.
Я не знаю, что тогда придавало Солженицыну силы восстать против колосса, ворочающего судьбами планеты. А что придавало силы сделать то же самое Андрею Сахарову?
Как несхожи их судьбы внешне и насколько подобны они! Тот же характер, та же одержимость, тот же вызов, та же готовность к борьбе, не сулящей успеха.
Многие политики-демократы сегодня тоскуют о Сахарове. Нет духовного лидера! Я не знаю, как отнесутся демократы к Солженицыну и как отнесется Солженицын к демократам? Возможно, они не сразу поймут друг друга. Но я хочу надеяться, что они смогут хотя бы разглядеть друг друга, ведь до сих пор их знакомство было в основном «бумажное». Они знали Александра Солженицына по его книгам, которые читали, рискуя. Он знал их по газетным страницам, возможно, в восторженном западном отражении либо бранном — отечественном.
Хотя тот и другие — одного поля ягоды.
Можно читать книги Солженицына и гордиться этим. Можно не читать и тоже гордиться. Я знаю и тех и других. Но сегодня Солженицын стал реальностью нашей жизни. В сложный расплав российского общества введен новый катализатор. Захочет Александр Солженицын заниматься политикой или не захочет — это уже от него не зависит. Реакция формирования общественной системы продолжается, катализатор начал действовать. Результаты этого сложнейшего процесса каждый из нас почувствует на себе.
Что касается меня лично, то не ценных указаний, не мудрого ответа на мучающие общество (и меня лично) вопросы жажду я. Обществу недостает нравственного ориентира. Чтобы бороться и противостоять Голиафу увлеченной вседозволенностью толпы. Так добро пожаловать, Давид!