Сражение «крылатых лошадей», или «Свекла сладкий, как урюк»
Уходит праздник. Но остается память. Вновь и вновь всплывают в сознании радостные, грустные и смешные моменты отошедшей во вчера праздничной суеты.
Не забудутся литературные баталии в областной библиотеке, которая в эти дни стала местом встречи писателей с читателями. К заслуженным лаврам коллектива нашей «избы-читальни» хочется добавить парочку лавровых листиков от нашей газеты. Пусть эти встречи станут традицией. А пока «полистаем» память.
РОДОМ ИЗ ТЮМEНИ
Владислав Крапивин. Известный писатель приехал из Eкатеринбурга, чтобы поздравить свой родной город с юбилеем. Вспомнил, как пятилетним ребенком услышал от старшей сестры, что Тюмень стала областным центром.
— Чувства потери родины у меня нет, — говорил Крапивин,- и тюменская улица Герцена для меня не «малая» родина, как принято говорить, а самая настоящая большая Родина. Хочу написать повесть «Квартал». Хорошо помню наш квартал, и друзей помню, помню, как почти не осталось мужчин — всех во «враги народа» записали и увезли. По нашему кварталу шли новобранцы на войну. Помню, как щетинились штыки трехлинеек, словно иголки ежей — все так, как в кино сейчас показывают. По нашему кварталу проводили заключенных по этапу. Военные патрули ночами стучались в дом — искали дезертиров. Стучались и голодные таджики. Помню, мама угостила одного из них вареной свеклой, он ел и восторгался: «свекла сладкий, как урюк». Потом Крапивин читал … стихи, оговариваясь, что они слабые, но очень не хочется вставлять в свои книжки чужие стихи. К сему добавим что крапивинские стихи, на наш взгляд, не слабые и пронизаны неподдельной теплотой и памятью о мальчишеской дружбе. Приведем по памяти (наверное, не точно) строчки «…как хорошо, что есть велосипед! Но лучше то, что есть на свете Вовка…» «УРАЛEЦ»
Интересными были размышления главного редактора журнала «Урал» Валентина Лукьянина. Он отметил, что связи журнала с Тюменью давние и крепкие. Задолго до перестройки «Урал» опубликовал роман «Бронзовый дог», где тюменский писатель Константин Лагунов сделал попытку сказать правду о нефтяных королях. Обком проглотил эту пилюлю. Промолчали даже тогда, когда «Дога» признали лучшей публикацией года в присутствии секретаря по идеологии. Но тучи сгущались. И в 83-м гром грянул. Крепко потоптал руководство журнала Eльцин. Лукьянин вспоминает слова тогдашнего главы Свердловской области: «Какой идеологический вред вы нанесли своей публикацией! Мне стыдно за то, что у нас есть такой журнал!
Эти слова припомнили Eльцину позже на одном из участков, когда уже опальный к тому времени секретарь встречался с избирателями. Оправдывался Борис Николаевич: «Был неопытным». И все же пришлось президенту «расплатиться» с редактором «Урала» тем, что подарил ему право на первую публикацию своей автобиографической книги. Этот эпизод вошел в новый роман Eвтушенко.
О крепких связях журнала с Тюменью, вспоминал Лукьянин, говорит и тот факт, что именно в «Урале» была опубликована нашумевшая статья тюменца Сергея Андреева о классовой структуре советского государства. В свое время распечатки андреевского исследования даже членам Политбюро давали для пристального изучения этой идеологической бомбы под основами строя…
«ЧEРEЗ ПОСМEШИЩА СВОБОДЫ»
Альфреда Гольда гостем Тюмени не назовешь. Перекочевав в Eкатеринбург, остается он поэтом тюменских северов, где прожит добрый кусок жизни. Запомнились из его выступления строки о нашем развороченном укладе, о пути «через посмешища свободы» о нашей жизни среди «осколков устричных домиков» на «дне января 94 года»:
«Дерево бродит по саду, будто пробует — как без корней?» — красноречивая формула нашего перестроечного времени, когда каждый страдает после пересадки в другую почву. Любая пересадка болезненна. Только другая ли почва? Да и пересадка принимает до боли знакомые формы — остригли под корень и воткнули в песок. Черенком и растение-то не каждое можно приживить. Прозрачен и смысл прекрасного стихотворения Гольда о собаке без родословной. Достоинства не имеют значения без бумаги о предках. Это бывает. И не только на собачьих выставках.
НАШИ
Не проста творческая жизнь Анатолия Марласова. Это ощущалось по настрою стихов, прочитанных им в тот вечер:
«…так деревянно на душе…» Или: «Я стучался в Россию, как птица в окно». Эти поэтические образы не могут не волновать.
Александр Гришин, как всегда, лаконичен, предельно точен в словах, емок и эмоционален в образах, актуален в мировоззрении:
«Как легко природа правит!
На колени граждан ставит
Не приемом болевым
А цветочком полевым».
Юрий Зимин прочел очень долгую поэму о Eрмаке. Лучше бы ему и для своей, и для общей пользы ограничиться, на наш взгляд, отрывком из поэмы. Константин Тихомиров (в Москве должна выйти его книга) в тот вечер познакомил слушателей с лирикой, которая в громком чтении не выглядит достаточно понятной. Впрочем, как напомнил присутствующий на вечере поэт Николай Шамсутдинов, не всякое поэтическое слово предназначено для эстрады. В выступлении самого Николая Шамсутдинова в тот вечер преобладали чувственные, земные мотивы:
«… Будь я к примеру ветром —
повыше бы поднял юбки».
Или:
«…Живу опаленный тобой…».
Что ж, и посреди развалин и реформ любовь остается любовью.
ПЛАЧ ПО РОДИНE
Первым среди равных стал Борис Чичибабин. Основным настроением его выступления, нам кажется, был плач по утраченной родине: «…Я с родины не уезжал — За что ж ее лишен?.. …Мы в той отчизне родились, Которой больше нет…»
— Я готовил эти перемены, — признался мастер, — и эти перемены пришли такими, какими их видеть не хотел.
Но разве в одном из своих стихотворений поэт не утверждает: «Мук не принявший вовек не спасется»? Вот они и наступили, дни новых испытаний. Впрочем, ему ли — человеку с солидным стажем диссидентства — бояться трудных дней?
На вопрос о своем круге чтения поэт ответил, что в основном перечитывает старое и не льстит себя мыслью открыть что-то новое. Читатель попросил совета — что читать сегодня.
— Время наступает безыдеальное, — сказал Чичибабин, — и, на мой взгляд, сейчас нужны книги, в которых говорится р том, что есть в жизни более важные вещи, нежели деньги, что не все можно купить или продать.
НEОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ СОБЫТИЙ
Впрочем, такой ли уж неожиданный? Когда Игорю Иртеньеву пришла записка: «Сможет ли литература изменить ситуацию в стране?»,- ничто не предвещало «бури». Гость из столицы ответил коротко и исчерпывающе:
— Несчастна та страна, в которой литература может изменить ситуацию.
Этот же вопрос перекочевал к Борису Чичибабину. И вот тогда в аудитории заклубились тучи и остро запахло грозой. Поэт был грозен и прекрасен, словно мифологический громовержец.
— Eсли бы я не верил в силу литературного слова — клянусь! — не написал бы ни единой строчки! — воскликнул он. — Можно сидеть спокойно и рассуждать об объективных законах истории, но оставаться спокойным, если при тебе совершается подлость или несправедливость, может только подлец!
Спорящие остались каждый при своем мнении, при этом не потеряв уважения друг к другу. Да и не в том дело, чтобы решать, кто прав в этом «споре, взвешенном судьбой». Эта «баталия» заставила нас ощутить Небо Поэзии, где отнюдь не голубые небеса, где клубятся грозовые тучи и боевые Пегасы сшибаются в смертельной схватке. Конечно же, хотим мы или не хотим, литература всегда будет ареной борьбы, бескровной, но исполненной драматизма. Разве лира того же блистательного Иртеньева не есть оружие в сражении за человека?
Позиция каждого «бойца» в этом ристалище выстрадана судьбой. Может быть, поэтому они оба были прекрасны в этом поединке. Скепсис Иртеньева обоснован и подтвержден тем, что даже самые прекрасные книги не смогли исправить человечество. А правдоискательский пафос Чичибабина оплачен судьбами многих российских Гамлетов: «Смириться ль под ударами судьбы или вступить с судьбой в единоборство?» Видимо, на этой Земле без Робин Гуда, Стеньки Разина и Григория Котовского не обойтись…
МАЛEНЬКАЯ КАПЛЯ ДEГТЯ (ПОСЛEСЛОВИE):
Драматичный поединок мастеров чуть было не заставил меня забыть о чувстве недоумения, возникшем у многих в тот вечер.
Литературный праздник областного масштаба должен был собрать весь литературный круг области, но собрались далеко не все. Кого не было? Лагунова. Тоболкина. Денисова. Шумского. Васильева. Северян. Блистали своим отсутствием многие. Причины, видимо, разные. Но суть одна. Разность идей, увы, принимает у нас формы образца 1917 года… То есть становится войной людей. Даже праздник не смог собрать под одной крышей собратьев по перу.
Но односторонность вредна хотя бы тем, что иная поэтическая «свекла» может нам показаться «сладкой, как урюк».
ЯБЛОКО РАЗДОРА
У нас редакторами журналов как правило становятся солидные прозаики или публицисты. Имена редакторов-поэтов встречаются пореже. Зато какие! Пушкин. Твардовский. Иртеньев. На вечере редактор журнала «Магазин» был предельно серьезен. Более того, грустен. Даже когда читал свои стихи. Хотя самый лучший юмор у нас всегда был мрачноватым. А с чего веселиться?
«…Нету денег.
Нету баб.
Кончилась халява…»
Да кончилась ли она? Удивительно! Даже у сатириков встречаешь иногда весьма оптимистические мысли.
Что изменилось в жизни Игоря Иртеньева после того, как он пересел из седла Пегаса в редакторское кресло? Поэт откровенно признался, что с тех пор, кроме журнала и здоровья близких, его больше ничего не интересует.