Но сотвори себе кумира
Субъективные заметки о генерале А. Лебеде
(Окончание. Начало в №105)
Удивление
Вскоре выяснилось, что повышение в должности генерала Лебедя пока не ожидает. Я, как и большинство коллег, тут же связал это с тем, что генерал не лез за словом в карман и открыто критиковал российское руководство за мягкотелость и нерешительность в отношении стран «ближнего зарубежья». А тот факт, что Лебедю вдруг запретили встречаться с прессой, только добавил ему популярности у журналистов.
Но чуть позже стали появляться и загадочные нюансы. Например, опальному генералу вдруг присвоили очередное воинское звание, и примерно в это же время он совершенно внезапно обнаружил, что руководители ПМР, которыми он до этого не раз восхищался, вдруг оказались все как один «ворами, взяточниками и убийцами». В маленьком Приднестровье что-то скрыть практически невозможно. И опытные журналисты, проведшие там немало времени, кое-что знали. Понятно, руководители республики были людьми не святыми, но по сравнению с большинством тогдашних российских «вождей» выглядели просто ангелами небесными. И то, что «честный русский офицер», замолчав о московских вождях, обрушился на приднестровских, вызвало у нас, журналистов, мягко говоря, удивление.
Впрочем, зная амбициозный и вспыльчивый характер Лебедя, я поначалу подумал, что это случайный конфликт. Но события разворачивались вполне серьезно. Генерал, вкусивший отравленного плода политики, взялся за формирование оппозиции. Надо отдать должное его тактической изобретательности. К святому делу борьбы с «прогнившим и коррумпированным режимом ПМР» были привлечены самые разные силы: от женских организаций Приднестровья и комендатуры 14-й армии до спецслужб России, не считая правоохранительных органов. Лебедю удалось привлечь на свою сторону самое популярное местное кабельное телевидение, добиться на еще свежем багаже популярности широкого резонанса в прессе СНГ.
Разоблачения его прокатились девятым валом, тонны нижнего белья прополоскались во всех водоемах. Сам генерал постоянно апеллировал к народу и периодически обещал «свернуть шею» руководству ПМР во имя, разумеется, народа же. (Любопытно, что почти аналогичный приеме «чемоданами» разоблачений высшего руководства страны спустя некоторое время использовал тогдашний вице- президент А. Руцкой).
Из Москвы временами казалось, что в ПМР вот-вот начнется гражданская война, а военные обозреватели ряда газет на полном серьезе прикидывали в ней шансы 14-й армии и приднестровской гвардии. Хотя 14-я армия, состоящая из местных призывников и офицеров, вряд ли пошла бы против своих, а единственно чисто российского батальона спецназа, приданного Лебедю, явно маловато было для переворота в пронизанной оборонным сознанием ПМР. В итоге, несмотря на тактическую гибкость, стратегически Лебедь проиграл. Большинство громких обвинений рухнуло как бездоказательные. Да и сформировать в республике с самым тогда высоким уровнем жизни в СНГ серьезную оппозицию — дело безнадежное.
У меня, в частности, эта кампания вызвала два основных вопроса. Во первых: почему казавшийся талантливым генерал ввязался в весьма сомнительную и проигрышную войну, имея такие маленькие силы? И во- вторых: зачем он вообще это делал? Вопросы возникли не у меня одного. И репортеры стали рыться в старых газетах, опрашивать знакомых и т.д. Ведь, исходя из уже сложившегося образа генерала, мотивы его «наездов» на руководство ПМР логически никак объяснить было нельзя. И после долгих расследований большинство журналистов пришли к выводу, что прямой и независимый Лебедь таковым отнюдь не является, а просто выполняет задание Москвы по усмирению тираспольского руководства, проявившего некоторую строптивость. Да и выполняет, кстати, достаточно бездарно, терпя поражение за поражением от «маленьких, но гордых» приднестровцев.
А мы-то было подумали, что ему и вся Россия по плечу. Это был первый мощный удар по ореолу самими же нами созданного кумира.
Разочарование
Любопытство — вещь, губящая многих, но только не журналистов. Я еще не верил до конца в столь печальное крушение недавней легенды и рванулся выяснить истину у первоисточника, тем более что «МН» заказали мне интервью с Лебедем. И здесь обнаружилась еще одна деталь: избирательность генерала по отношению к прессе. Он почему-то избегал профессиональных столичных интервьюеров, зато с удовольствием произносил монологи в присутствии провинциальных репортеров и журналистов-женщин о своей многотрудной деятельности в защиту Приднестровья. Я просидел в Тирасполе две недели, использовав все ходы для взятия интервью. Бесполезно. Под конец госсекретарь ПМР Валерий Лицкай, выслушав мои жалобы, сказал: «Ишь, размечтался! Умные люди уже объяснили генералу, что ты совсем не подарок в разговоре. Он и сделал выводы».
Подобные отказы получил не я один. И, оскорбленные, так сказать, в профессиональных чувствах, журналисты стали искать темные пятна в его биографии. И, естественно, нашли. Оказалось, что в недавние времена он был членом ЦК полозковской РКП и не раз выступал на пленумах с призывами навести порядок в стране. И не только выступал. В частности, он был одним из руководителей печально известных тбилисский событий 1989 года и ввода войск в Баку в 1990 году. Да и в Приднестровье он прославился не только борьбой за справедливость. Неприятным откровением для меня явилось его участие в деле местного «батьки Махно» — командира батальона гвардии Юрия Костенко. Тираспольские руководители давно точили на него зубы и, наконец, сумели заключить под стражу. Но по итогам расследования по этому делу выяснилось, что именно Лебедь отдал приказ забрать Костенко из тираспольской милиции, после чего тот и погиб при загадочных обстоятельствах.
Как-то на празднике 23 февраля 1993 года хор одного из местных предприятий в знак уважения к тому же Лебедю исполнил газмановскую песню «Офицеры». Подвыпивший генерал взобрался на сцену и заявил: «Приднестровцы должны знать, что эта песня сочинена в Афганистане ансамблем «Голубые береты». А эта проститутка в штанах Газманов ее переделал и объявил своей».
Окружающие оказались в шоке…
Атаки на руководство «сборища независимых государств» давно прекратились, хотя поводов было немало. Зато «наезды» на приднестровцев периодически возобновлялись. Но они уже не вызывали прежнего эффекта из-за заезженности набора неподтвержденных обвинений. Тем временем отрезвевшая пресса стала все чаще задевать и самого Лебедя. Первой, как ни странно, на большого патриота напала газета «День». Затем подтянулись и демократические издания. Генерала обвинили в самодурстве, солдафонстве, политиканстве. Имидж «честного российского офицера» затрещал по всем швам.
Последней попыткой Лебедя поиграть в политические битвы было крутое обвинение руководства ПМР в посылке боевиков к «Белому дому». Но на сей раз репортеры, многие из которых на своей шкуре испытали прелести победившей тогда «демократии» и знали ей цену, были уже просто раздражены. Автор этих строк, захваченный ОМОНом 4 октября у «Белого дома» и отсидевший сутки в «Матросской тишине», общее мнение разделял вполне.
Лично для меня Лебедь как кумир окончательно погас, когда я в очередной раз обратился к нему с просьбой об интервью. Ответ некогда прямого и откровенного генерала прозвучал так: «Да не хочу я с вами разговаривать! Я здесь представитель иностранного государства и к разговорам не предрасположен». После чего в «Московских новостях» появилась моя статья «Отступление генерала». Любопытно, что спустя некоторое время я удостоился аналогичной статьи в газете 14-й армии «Солдат Отечества». Писал ее некий «Александр Занудкин» (очевидно, с намеком на мою фамилию. — А.К.).
Перемены в высказываниях генерала повлияли и на отношение к нему с разных сторон. Так, отдельные кишиневские политики вдруг стали публично признаваться в симпатии к нему, а посол США в Молдавии даже пригласил Лебедя на прием по случаю Дня независимости Америки. Правда, генерал в Кишинев не поехал. Один из руководителей ПМР не без ехидства прокомментировал: «Он, может, поехал бы, но компетентные органы решили, что Лебедь по простоте душевной может неправильно произнести фамилию посла». (Посла зовут Мэри Пэндлтон).
Так или иначе, у Лебедя с кажущимся отходом от политики появилась масса времени для других дел. Он не только создал армейский еженедельник «Солдат Отечества», но взялся и за собственное телевидение. Кое-какую аппаратуру он нашел, а вот штата для телевизионщиков в армейском расписании не предусмотрено. Тогда командарм проявил армейскую смекалку: журналистов стали оформлять командирами зенитно-ракетных комплексов, начальниками радиолокационных станций и т.п. Как-то командир танкового полка возмутился тем, что к нему привели уже шестого журналиста на должность командира танка. Ткнув пальцев в произвольном направлении, Лебедь внушительно изрек: «Я сказал — север там! Значит — там!» Кроме того, газета «Тираспольские ведомости» начала публиковать «Записки командарма» под общим названием «За державу обидно». Была там опубликована глава и об августе 1991 года «Спектакль назывался путч». Судя по обилию фраз типа: «Я был готов к любым испытаниям, «Я подошел и молча двинул его в челюсть», «Я до сих пор запятые расставляю правильно, где они должны стоять», — записки подвергаются минимальному редактированию и посему характер автора выражают довольно точно.
Я в свое время тоже хотел видеть в Александре Лебеде надежду новой державной России. Увы, постепенно, по мере улетучивания моей эйфории, открылся совсем другой образ — заносчивого, самовлюбленного генерала, который, однако, при этом четко знает, когда на кого «наехать», а когда и промолчать. И мне осталось с сожалением констатировать, что самостоятельной политической фигуры из генерала не получилось. Он обманул ожидания не только журналистов, но и миллионов россиян. Тем сильнее разочарование.
Как говорится, не сотвори себе кумира. Впрочем, пусть будет Богу — Богово, а генералу — генералово. И державу нынче собирают другие люди и другими методами. Но Лебедь по-прежнему остается идеальным исполнителем рискованных и не очень безупречных дел, что он не раз доказывал. Как-то он в порыве откровенности сказал: «Такие люди, как я, нужны любой власти». Так что, возможно, мы о нем еще услышим.
«Журналист».