«И вот я умер. Чем бы мне заняться?»
(из записной книжки Михаила Светлова)
28 сентября 1964 года не стало одного из величайших романтиков-поэтов 20-го века Михаила Аркадьевича Светлова. Прошло 30 лет. но божественно чистый свет его творческой (и человеческой) жизни не посрамит никакая смута, никакое переходное время. На его поэтическом солнце нет никаких «старорежимных» пятен, и новые конъюнктурщики просто молча вычеркнули его из отечественной литературной истории.
Eго не печатают в нынешних «плюралистичных» школьных хрестоматиях, не звучат его стихи в радиоэфире, телевидение не показывает старые фильмы по его сценариям. Лучше сделать вид, что Светлова не было, ибо он плохо укладывается в сегодняшние представления о русской поэзии текущего столетия.
Эта статья печатается накануне дня его памяти. И правы по-своему будут все, кто вспомнит Светлова. И те, кто поднимет поминальную стопку и споет «Каховку», «Гренаду», и те, кто обустроился в новом времени и прочитает морские баллады поэта 20-х годов:
«Я в жизни ни разу не был в таверне,
Я не пил с матросами крепкого виски,
Я в жизни ни разу не буду, наверное,
Скакать на коне по степям аравийским».
А чтобы всем было хорошо и чтобы память Светлова не была осквернена нашими разборками, я прошу вас вспомнить поэта, чья судьба была неразлучна не только с романтикой, с социальными и военными схватками нашего века, но и с юмором.
Пусть говорит и шутит сам Светлов, пусть осветляет нас от греха уныния и злобы.
Станиславский: «Любите искусство в себе, а не себя в искусстве». Светлов просто и естественно относился к славе. Спокойно. Он «забывал» ее замечать. К нему не приставали ни сплетни, ни пошлость, у него «ничего нельзя отнять — он ничего не домогается. Eму нельзя ничего придать — с него и так хватает» (3. Паперный).
Светловский юмор афористичен, реплики похожи на последний укол шпаги, но не смертельный, а усмиряющий ситуацию, соперника, навязчивого собеседника, кичливую бездарность, … кто-то жалуется на безденежье.
Он: А у меня остался единственный рубль. Хочу сходить в нотариальную контору — снять с него копию.
Заходит речь о поэте, занявшем крупную должность и переставшем писать стихи.
Он: От него удивительно пахнет президиумом…
Последний год его жизни стал еще одним поединком с небытием, в котором романтик выбрал оружием смех. Прежде всего над собой:
— Знаете, какая разница между больницей и тюрьмой? Никакой. Но в тюрьме хоть знаешь свой срок.
В больнице он как-то лежал в общей палате и в коридоре познакомился с одной почтенной дамой. Они много и вдохновенно разговаривали. И когда Светлов спросил: «Вы знаете поэта Светлова?», его собеседница ответила: «К черту Светлова, вы интереснее любого поэта».
Сыну его знакомых в Художественном училище задали проект — изготовить оригинальную пепельницу.
Он: передайте ему: самая оригинальная пепельница — для некурящих.
В самом конце его мучили боли. Иногда он просил принести бутылку минеральной воды «Боржоми». Как-то Светлов взял ее в руки и сказал: «Вот и я скоро… Как эта бутылка». Сидевшие рядом не поняли. Светлов показывает этикетку и читает: «Хранить в холодном темном месте в лежачем положении».
И сегодня актуален его совет: «А знаете, какая разница между современным веком и прошлым? Тогда писали письма, переписка была формой человеческого общения, это были письменные беседы, разговоры. А теперь часто пишут открытые письма, чтобы публично уязвить адресата. Это не общение».
Завершает статью Светлов стихами о Светлове: «Он вел романтику, Как лошадь, За собой — Накормленной, Оседланной, Послушной. Она, пришпоренная, Мчалась в каждый бой, Потом покорно Шла к себе в конюшню».
Жизнь моя! Стал солидным я разве?
У тебя, как мальчишка, учусь.
Здравствуй, общества разнообразие,
Здравствуй, разнообразие чувств.
Не существованье, а драка.
Друг мой, гончая прожитых лет,
Исцарапанная собака,
Заходи-ка ты в мой кабинет.
В вечность поплывет мое лицо.
Ни на что, ни на кого не глядя,
И ребенок выйдет на крыльцо,
Улыбнется: «До свиданья, дядя!»
Вот почему нашим юным читателям мы дарим чудесную сказку Светлова, которая так и осталась в тени безжалостного времени, была напечатана лишь один раз («Литературная газета», 1974, 16 октября):
Сказка о девочке Копейке, бабочке Однодневке и храбром муравье на часах
С утра к девочке Копейке привязалась бабочка Однодневка. Мне лень рыться в книгах по естествознанию, и поэтому я не могу вам точно описать ее. Знаю только, что она была величиной с лепесток сирени и что тяжелая пыльца на ее крылышках весила чуть меньше всего тела бабочки, поэтому она не могла далеко летать. А цвета она была такого, какой всем нравится.
С рассвета бабочка непрерывно летала перед лицом девочки. Она как бы изучала, с каким человеком она имеет дело. Потом доверчиво села девочке на плечо. Девочка притворилась, что не заметила этого.
Так они прошли до полудня. Жара в это день была нестерпимой. Бабочка совсем обмякла. На ее бархатных крылышках потемнела пыльца, взгляд ее помутился, ножки были, как чужие.
Долго они шли под этим зноем. Часы-луковицы показали 12 часов.
— До чего же мне жить надоело! — сказала бабочка Однодневка.
Потом облако закрыло солнце, зной несколько спал, и бабочка развеселилась. Для нее настала пора любви. В такую пору всегда подворачивается какое-нибудь живое существо. Откуда-то появилась еще одна бабочка Однодневка, и обе они закрутились в брачном танце. Так продолжалось несколько часов. Измученная девочка шла и шла. И перед ней порхала чужая любовь.
Пролетавшая мимо ласточка устремилась на бабочек, и в пятом часу вечера бабочка Однодневка стала вдовой.
Девочка Копейка еле передвигала ноги. Она уселась на какой-то пенек и задремала.
Когда она проснулась, уже темнело. Жизнь бабочки Однодневки приближалась к концу. Часы, разведя руками, показали четверть десятого…
Сумрак густел. Он, как темный поток, следовал за девочкой. Когда она утром собралась продолжать путь, у ног ее лежала мертвая бабочка Однодневка.
Девочка в говорливом ручейке обмыла ее тельце, положила в заячий след и накрыла сосновой шишкой.
Проползавший мимо муравей застыл от любопытства. Девочка обратилась к нему:
— Ты будешь стоять на часах у ее могилы. Я не хочу, чтобы ее тело растерзали хищные звери.
— Я — человек военный, — сказал муравей. — Я с поста не сойду!
Он поднял чуть видный сучок и вскинул его на плечо…
Девочка продолжала идти к своей тете. Она прошла уже много километров. Водокачка ближайшего населенного пункта и самый населенный пункт все более и более уменьшались вдали. Потом они совсем исчезли. Уже ничего не было видно. А муравей, стоящий на часах, был виден…