Бьют, избивают уток в зеленой зоне
Прогуливался я недавно перед закатом солнца по высокому берегу Туры возле садового общества «Ривьера». Кручу педали, созерцаю окрестности. Справа после недавнего заморозка по-осеннему раскрасились березняк с ивняком, зеркально светятся река и озера в пойме, слева -недоломанные горожанами сады совхоза «Плодовый». То и дело с речки Ольховки взлетают стайки уток. Отъевшиеся по осени кряквы похожи на чемоданы с крыльями. Вот взлетела пара и низко над лесом мчит в мою сторону.
Вдруг почти рядом… трах-тара-рах! Дым-гром!.. Утки резко взлетели вверх и исчезли в вечернем небе. Я соскакиваю со своего «коня» в грязь.
Хоть теперь и опасно подходить вообще к незнакомому человеку, тем более вооруженному, я отваживаюсь подойти, здороваюсь и задаю нахальный вопрос:
— Что это вы в зеленой зоне уток стреляете? Как охотник вы должны знать, что этого делать нельзя.
К моему удивлению, охотник никуда не посылает меня и спокойно отвечает:
— Так ведь все равно скоро в Африку улетят. А там их папуасы слопают. Лучше я их тут подстрелю, они ведь тут выросли.
— Ну, у негров, наверно, табуна уток, не едят их.
— Не едят!.. Работал я в Африке, знаю. Там едят все, что ползает, кроме трактора, и все, что летает, кроме самолета. А уж утку не упустят, будьте уверены!
— Ну а как там с охраной природы?
— О! Там с этим строго.
— А чего ж у себя не охраняете? Перенесли бы негритянский опыт, применили у себя на Туре.
— А ты едал когда-либо дикую жареную утку? — меняет тему разговора охотник.
— Eдал, — отвечаю.
— Ну и как?
— Здорово!
— Вот то-то! Ради этого «здорово» мы ее и подстрелим. Ну, поезжай, не мешай охоте. Подумаешь, зеленая зона, зеленая зона…
Снова грохнуло сзади. Впереди, у деревни Фуфаевой, ответили дуплетом.
Убийство уток в зеленой зоне продолжалось.
Рассказал я об этой встрече знакомому охотнику. А он:
— Нашел о чем горевать! Людей убивают не за понюшку табака, а он об утках. Это ты на какого-то добряка напал. Скажи спасибо, что он тебе колеса не прострелил, а то и в самого пальнул бы. Теперь уток стреляют, едва те оперятся. Удивительно, как это они до сих пор сохранились! Скоро, через пару лет, будем в музей ходить смотреть, какие утки у нас были. Много было, много… Всяких.