Красное и черное,или Наказанная любовью
Итак, театр драмы и комедии свой 137-й сезон открыл. И продолжил премьерный ряд. «Мирандолина», поставленная В. Воробьевым по пьесе великого итальянского драматурга Карло Гольдони, без сомнения, увеличила число творческих побед театра. Даже одному моему сверхтребовательному знакомому скептику очень понравились костюмы спектакля. Одежда, выполненная в духе позапрошлого столетия, действительно великолепна. Портные театра постарались на славу. Но и те, кто в этих костюмах находился, были ничуть не хуже.
А находились в них во время премьеры Татьяна Пестова, Владимир Орел, Михаил Заец, Анатолий Бузинский, Владимир Панов (которому в день премьеры исполнилось 70 лет (завидное творческое долголетие, не правда ли?), Юлия Шкуренко, Eлена Махнева, Александр Колдобенко и прочие, кому сообща удалось создать веселый, стремительный, современно звучащий спектакль. Несмотря на отсутствие эффектно закрученной интриги, на что не преминул посетовать мой знакомый скептик. Кстати, несколько ранее, в середине 18 века, другой великий итальянец — Карло Гоцци- упрекал своего тезку и собрата по перу Карло Гольдони как раз в том, что тот просто изображает обыденную жизнь. Думается, в этом укоре сквозит-таки легкое ревнивое чувство конкурента. Впрочем, оставим эти «великие» дрязги литературоведам и отправимся на спектакль, чтобы просто с удовольствием поглазеть на красочное зрелище, напоминающее нам о карнавале -не случайно в глубине сцены мерцает огромная таинственная полумаска.
Ах, карнавал, карнавал! Только ты способен напомнить, что наша слишком прагматичная, расчетливая жизнь пока еще не превратилась в скучную бухгалтерию, где все наперед известно и просчитано, где места нет неожиданностям и приключениям, где каждый обречен носить раз и навсегда предназначенный ему костюм короля или шута…
Очаровательная хозяйка гостиницы решила наказать постояльца, который посмел грубо отозваться о женщинах да еще самонадеянно заявил, будто их чары на него не действуют. Молодая красавица, имеющая кучу именитых поклонников, с которыми позволяет себе заигрывать без ущерба для чести, принимая подарки и комплименты, ставит своей целью влюбить в себя бахвала и таким образом отомстить за всех дам, разруганных кавалером в пух и прах. И Мирандолине удается вскружить голову знатному симпатичному простаку (В.Орел). Кавалер, влюбленный, осмеянный и униженный, уезжает прочь. Хозяйка гостиницы выходит замуж за своего ровню — слугу Фабрицио (М.Заец) — и просит прочих воздыхателей перебраться в другую гостиницу, слегка раскаиваясь в своем легкомыслии и давая зарок быть самой добропорядочной женой своему ревнивому Фабрицио. Такова фабула «Трактирщицы» Гольдони.
Но режиссер сменил название пьесы. Случайно ли это?
Попробуем определить суть новой сценической редакции. Сюжет остался прежним. Изменились характеры. У Гольдони все поклонники Мирандолины бестолково и безуспешно ухаживают за ней, а она, подсмеиваясь, ловко водит их нос. Любые хитроумные планы сходят проказнице с рук, и ей удается «невинность соблюсти и капитал приобрести». Режиссер чуточку изменяет акценты и строит классический любовный треугольник. Укрупнив образы кавалера Рипафратта и слуги Фабрицио, автор постановки заставляет их серьезно столкнуться лбами в борьбе за сердце Мирандолины. Дело доходит до нелепых мальчишеских выходок, когда один из соперников в доказательство истинности своих чувств целует раскаленный утюг (довольно оригинальная режиссерская находка!), второй принимает вызов и делает то же самое. (До чего же нас только не доводит любовь!). Воробьев слегка модернизирует сюжет, ведь во времена Гольдони соперничество слуги и господина немыслимо — они находятся на противоположных социальных полюсах.
В воробьевской версии Мирандолина не только лукавая мстительница. Она и жертва. Стремящаяся наказать любовью — сама наказана ею. В финале пьесы героиня, потрясенная уходом любящего ее человека, на мгновение теряет маску лукавой безмятежной красавицы. Но это мгновение кардинально меняет образ хозяйки гостиницы — делает его человечнее, привлекательнее, достойнее. МиранДолина у Гольдони пошалила и смиренно возвращается «на свой шесток», выполняя завещание выйти замуж за Фабрицио. Она отступает к: Фабрицио, словно полководец после удачного рейда на заранее подготовленные позиции. Причем когда жених начинает сомневаться: дескать, стоит ли вверять руку и сердце столь игривой спутнице жизни, — ей приходится приложить усилия, чтобы Фабрицио вновь воспылал желанием обвенчаться. Плутовка, наконец, прощена и снова занимает почетное место в сердце простодушного слуги. По этому случаю она бросает в сторону реплику, в которой сквозит самый трезвый, даже циничный, расчет: «И с этим все в порядке». Мирандолина у Гольдони в большей степени хладнокровный игрок, чем живая, страдающая женщина.
А «воробьевская» Мирандолина переходит грань розыгрыша и сама влюбляется в человека, которого хотела проучить. И осознает при этом, что их судьбы несоединимы. Сословные границы «на замке». Обещать жениться на простолюдинке может только маркиз ди Форлипополи, вельможный скупец, который никогда не выполняет своих обещаний (эту роль с блеском сыграл В. Панов). Даже демократичный Гольдони не в силах переступить священных границ между сословной спесью феодалов и покорностью слуг. Суровая реальность проглядывает в момент прощания Мирандолины с кавалером, словно стальная решетка сквозь прекрасные карнавальные цветы.
Ах, маскарад, маскарад! Вечный праздник земной суеты!
Смешались краски и звуки. Жизнь, словно карнавальный плащ, не имеет подклада. Изнаночная сторона легко меняется местами с лицевой. Черное вдруг становится малиновым, а малиновое снова надевает траур. И трудно понять — то ли мы играем в карнавал, то ли карнавал играет нами. На карнавале можно найти свою мечту, а можно вместо хорошенького личика поцеловать… утюг. Можно поймать за хвост удачу и тут же упасть лицом прямо в дорожную лужу. Разве стоит обижаться на дождь, промочивший тебя до нитки? Или на солнце, которое вдруг украсило твой нос золотыми россыпями веснушек? Не застывают -переливаются краски Великого Карнавала, сменяют друг друга улыбки и слезы, расставания и встречи, свет и мрак, радость и грусть, ненависть и любовь. Пока мы живы — не закончится Карнавал. Финальный образ спектакля — два плаща, разостланные на сцене. Красный и черный. Нет! Черный и красный…
***
фото: