Пока не облетел последний лист
У лесопатологов летом аврал: надо успеть обследовать пострадавшие участки.
Тюменский филиал Российского центра защиты леса отвечает почти за сто миллионов гектаров юга Тюменской области, ХМАО и ЯНАО. Примерно половина этой территории покрыта лесом. Лесопатологи должны знать, что там происходит, в каком состоянии находятся деревья после длительной засухи или затянувшихся дождей, после шквалистых ветров, пожаров или нашествия вредителей. Поэтому у работников центра защиты леса летом редко бывает отпуск. Зато командировки в отдаленные районы Тюменской области длятся по полтора-два месяца. Лесопатологи уезжают за сотни километров от дома, чтобы провести обследование своих пациентов — сосен, елок, берез, осин. Правда, жаловаться их больные и пострадавшие не умеют, приходится надеяться только на собственное мастерство при проведении осмотра и постановке диагноза.
— Особенность нашего филиала в том, что у нас в области много труднодоступных территорий, — говорит Светлана Тымченко, директор ФБУ «Рослесозащита — центр защиты леса Тюменской области». — До Тобольска леса еще можно назвать проходимыми, но дальше начинаются огромные лесничества, у которых площадь лесного фонда измеряется миллионами гектар. Приоритетом для нашего мониторинга являются доступные леса, состояние которых в той или иной степени может быть опасным. Задача провести это обследование в срок. От этих данных зависит, какие мероприятия назначат для ликвидации последствий пожаров, болезней, буреломов, вымочек, будут ли вырубать все сплошь, частично или вообще отложат вырубку.
Сейчас в лесничествах идет уточнение приоритетных площадей для обследования после пожаров. Надо успеть, пока деревья зеленые, потом, когда они сбросят листву, достоверность будет нулевой.
— Даже сосну обследуют в вегетационный период, хотя она хвою и не сбрасывает, — объясняет Светлана Eвгеньевна. — Мы не раз наблюдали, как дерево, которое пожелтело после пожара, перезимует, найдет в себе силы и на следующий год зазеленеет. Поэтому у нас есть правило: десять раз отмерь, прежде чем вынести приговор «срубить». Надо дать дереву шанс.
Лесопатологическое обследование планируют в зависимости от размера пострадавшей площади. Eсли она меньше трех гектаров, то проводится сплошной перечет всех деревьев. Eсли больше, то закладываются временные пробные площади. После пожара такое обследование проводят через один- два месяца. В зависимости от вида и интенсивности пожара.
Как проходит обследование? Лесопатолог приходит в лес со специальными инструментами — мерной вилкой, высотомером. Обходит участок, смотрит, насколько он поврежден. Eсли частично, намечает пробную площадь для сбора данных. Каждое дерево осматривает, оценивает состояние кроны, прикорневой системы, луба (слой прямо под корой, раньше из луба молодых лип делали лыко). Когда обследуют горельники, определяют степень ожога дерева. Она, как и у человека, оценивается по глубине и площади поражения. Eсли ожог более трех четвертей, прогорела корневая шейка, то дереву не выжить. Eсли меньше, считается, что еще есть шанс.
У деревьев есть даже рак. Например, бактериальный рак или водянка березы. Они практически не лечатся. На деревья нападают свои вирусы и вредители.
— Два-три года назад в тюменских лесах случилась напасть с непарным шелкопрядом, — рассказывает Светлана Тымченко. — От непарного шелкопряда дерево не погибнет — это аборигенный вредитель, который всегда был в Тюменской области и будет. От него лес не станет пустыней. Хотя вредитель действительно объедает листву, как саранча. В области были очаги и по четыреста тысяч гектаров. Но от непарного шелкопряда страдают только наземные части растения. Eсли березу полностью объели в июне, к августу она восстановится. Главное, чтобы не было наложения других негативных факторов, например, когда после засухи и пожаров на лес нападает еще и непарный шелкопряд. Тогда у деревьев не будет ни питания для корней, ни фотосинтеза в листьях. В Исетском районе во время нашествия непарного шелкопряда гусеницы образовали на земле ковер, люди пугались. Но мы объясняли, что это хорошо. Значит, есть гусеницам уже нечего, они умирают от голода. Очаг затух по естественным причинам, самоликвидировался. Вредителей было столько, что они сами себе навредили. Им не хватило кормовой базы, чтобы превратиться в бабочку, отложить яйца и существовать дальше.
В городских лесах проводить обработку от вредителей проще. Можно даже обойтись дешевым дедовским способом — нефтеванием с помощью отработанного машинного масла. Только такую обработку надо проводить разумно — не мазать весь ствол, а наносить состав только около земли, на места кладок.
Работа лесопатолога за последние десять лет, по сути, мало изменилась. Хотя и появились новые технологии. Раньше лесопатолог приходил в лес с блокнотом и карандашом, точковал — наносил от руки на карту точки поврежденных деревьев. Сейчас в его распоряжении планшетный компьютер, куда заносятся данные обследования, которые потом передаются в федеральный реестр «Рослесозащиты».
Для инструментальной диагностики лесопатологи могут использовать такие приборы, как резистограф или томограф «Арботом», который диагностирует невидимые гнили, грибковые заболевания. Или применять беспилотные летательные аппараты. Отправил их в разведку и понимаешь, надо ли добираться в такую даль. Но применять дроны для назначения рубок нельзя. Это определяется только проверенным наземным визуальным способом.
Состояние лесов можно определять и с помощью дистанционного зондирования земли. В областном центре защиты леса этим занимаются специалисты отдела дистанционных технологий. На космоснимках они изучают участки, на которых видно, что лес прогорел, или на его месте образовался бурелом, или, наоборот, пустеет и подойдет для лесовосстановления.
— За каждым деревом в лесу установлен строжайший контроль, чтобы его не срубили необоснованно, — говорит Светлана Тымченко. — Для этого введена многоуровневая система мониторинга, какой нет, наверное, ни в одной другой отрасли. К природе надо относиться с уважением. Не решать все за нее. Наша задача — защита леса, а не заготовка древесины.