«В нашем детстве не было мажоров»
Алексей Чирков, председатель товарищества собственников недвижимости «Ленина, 57», депутат городской Думы, хорошо помнит, какими дружными были дворы в его детстве.
В 1967 году его родителям дали квартиру в районе, который тогда назывался Победовским (по названию кинотеатра «Победа»). Масловский взвоз, улицы Пароходская, Госпаровская, Пристанская тогда считались неблагополучными. Победовские вечно дрались с зареченскими и пристанскими. Младшие в столкновениях стенка на стенку не участвовали, но ходили болеть. Свой район они любили.
— В нашем дворе было много детей примерно одного возраста, — рассказывает Алексей Иванович. — Мы все дети бума шестидесятых- семидесятых годов. Квартиры нашим родителям тоже дали примерно в одно и то же время. Двор состоял из четырех домов, которые выстроились вокруг пожарной каланчи — нашего любимого места для игр в казаки-разбойники. С торца одной из пятиэтажек находился овощной магазин, у которого крутились местные пьяницы в поисках закуски. А рядом булочная, где продавали баранки за пять копеек. Когда их, свеженьких, привозили в магазин, двор наполнялся таким ароматом, что устоять было невозможно. Мама давала мне десять копеек. Съесть баранки дома с молоком было таким блаженством!..
Скверик возле кинотеатра казался просто огромным. В нем стояли ларьки с газводой и мороженым, работал прокат педальных машинок. Прокатиться на «москвиче» было мечтой каждого мальчишки. Стоил прокат около пятидесяти копеек. Почти как три мороженки в бумажном стаканчике с палочкой.
Моя мама, Любовь Михайловна, работала учителем, папа, Иван Матвеевич, был партийным работником в обкоме. Когда мне исполнилось пять, родители переехали на Север, но меня очень быстро отправили назад к бабушке, а сами остались еще на десять лет. Отец уехать не смог, он был председателем Красноселькупского райисполкома, депутатом Ямало-Ненецкой Думы.
Во дворе у нас никто из пацанов не интересовался, кем и где работают родители. Все были одинаковые. Никаких мажоров. Никаких разделений по сословиям, на бедных и богатых. Eсли мама кричала мне из окна: «Леша, обедать!», так мы и бежали всей оравой. Это было в порядке вещей.
Двор у нас был дружный, хотя паинькой никто не был. Рядом находились частные сады, и, конечно, как не слазить туда за яблоками? Они казались такими вкусными! Сторож не раз пытался нас поймать. Ружья, слава богу, у него не было, только костыль. Один из нас, Сережка Петров, однажды не смог улизнуть, зацепился штанами за ветку, да так и повис. Перепугался. Пришлось его вызволять, перед сторожем извиняться.
Попадало от родителей всем. Меня, если сильно набедокурю, отец вызывал на разговор. Он мог так посмотреть, что-то такое сказать, не повышая голоса, что повторять подвиг больше не хотелось. Было понятно, что предупреждает серьезно, не шутит.
В первом подъезде нашего дома жил Ваня Попов. Отец у него был капитаном речного флота — косая сажень в плечах. А мой — невысокого роста, худощавый. Вместе они часто ездили на охоту. Периодически его отец шутя меня спрашивал: «Лешка, когда с твоим папкой бороться будем?» Теперь его мальчик, Иван Борисович Попов, — главный врач медсанчасти «Нефтяник», депутат городской Думы.
Зимой нашим любимым развлечением было катание с горок. Ледянок, как сейчас, не было. Зато были фанерки. Мои дед и бабушка жили рядом в частном доме на Свердлова, 13, у деда дома была мастерская. Он нам фанерки не просто по размеру выпиливал, а еще и обтачивал их, чтобы углы не цеплялись, и дырочку просверливал для веревочки. Eсли у кого фанерка приходила в негодность, бежали к нему, знали, что все сделает. Он и велосипеды нам чинил.
В детском садике «Кораблик», куда многие из нашего двора ходили, фельдшером работала мама моего друга, поэтому у нас там была привилегия — нам вне очереди в медкабинете то гематоген, то глюкозку давали.
Прогулочная площадка садика нам казалась тогда огромной, как стадион. Однажды во дворе старшая группа решила устроить гонки на велосипедах. У кого были четырехколесные, у кого — трех. Папа мне тогда купил супердефицитный велосипед «Левушка» с дутыми цветными колесами. Мы выстроились на старте почти как спортсмены на велогонке «Тур де Франс», и я как рванул с места! Помню, что очень старался, жал на педали изо всех сил. И так разогнался, что на финише не смог вовремя остановиться, врезался в ворота. Так было обидно, до слез!
В нашей дворовой компании выделялись и свои лидеры, например, Мишка Мошев и Вовка Назаруков. Они были чуть постарше остальных, но даже с малявками общались на равных. Никто никого не притеснял. Это просто были ребята, которые больше других подтягивались на турнике, быстрее катались на велосипеде. Они выделялись не наглостью, а своими способностями. Вовка, например, один из немногих умел крутить солнышко на ремнях на турнике, делать перевороты на кольцах. То, что сейчас называется воркаутом, для нас было просто развлечением. Тогда мы все были спортивными, хоть спортом не занимались. Потому что дома не сидели! Зимой катались на коньках, на лыжах, с горок, летом бегали и прыгали по крышам. На чердаках строили свои штаб-квартиры, где укрывались в непогоду. Нас, конечно, за это ругали, но мы как партизаны — своих не сдавали.
Во дворе у нас жил удивительный мужчина, все его звали дядей Эдиком. Eсли во двор выходил дядя Эдик, мы бросали все, собирались вокруг него и слушали, слушали… Он за один вечер мог полностью рассказать книгу, например, про графа Монте-Кристо.
Наш двор был нашим государством. Мы такую закалку там получили, что потом ничего уже не было страшно. И при этом считали себя самыми счастливыми!
ФОТО ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА
***
фото: Алексей Чирков (слева) с друзьями Вовкой Назаруковым и Андреем Тимошевичем.