Искусство бесстрашно зарывается в Россию
Большие кошачьи головы в космическом пространстве, широко раскрыв удивленные глаза, смотрят куда-то в сторону зрителя. Сверху над ними крупная красная надпись «Россия».
Этот экспонат специального проекта шестой Уральской биеннале в библиотеке ТюмГУ как-то особенно бросается в глаза. Алиса Прудникова, комиссар проекта, говорит: чтобы полностью понять замысел художника, нужно быть в контексте культуры мемов. Сама Алиса будто бы от нее отстает, поэтому не углубляется в объяснение смысла картины. Коты же смотрят на нас не то в ужасе, не то в восторге, и в целом отражают наше состояние. Не только на выставке, но и как- то в последнее время вообще…
Погрузиться глубже в Россию можно было на этих выходных с помощью творческих событий. И, может быть, чуть лучше понять, почему у котов такие удивленные глаза.
Тюменцы показали мусор
Тема Уральской индустриальной биеннале современного искусства в этом году — «Время обнимать и уклоняться от объятий», а тюменский спецпроект получил название «Создать новый слой». Алиса Прудникова считает, что в создании слоя удалось добиться успеха. Первая биеннале, добравшаяся до Тюмени, прошла всего пару лет назад. Тогда современных художников в городе было мало и им не хватало смелости заявлять о себе. Но теперь можно говорить об образовании самостоятельного местного художественного сообщества.
Экспонат тюменцев занимает почетный центр зала. Это разукрашенные бочки из-под нефти, поставленные друг на друга. Конструкция поднимается под высокий потолок. Задрав голову, можно разглядеть на ее вершине потрепанную шапку- ушанку, ветку и. другой мусор. Все это похоже на древние тотемы на современный лад.
Георгий Eлаев, художник и руководитель тюменской творческой группы, объясняет, что мусор — это тоже мы. А художники, собирая и изучая его, изучают нас и себя, свой край, его историю и особенности. Все в этом экспонате наполнено смыслом, даже бочки, которые выступают в качестве алтаря, неспроста нефтяные.
На краю большого эксперимента
Художник Игорь Самолет кажется любимчиком кураторов выставки. Eго называют одним из важнейших художников, изучающих цифровые коммуникации. Он представляет зрителям цифровые дневники. Они имеют как физическое воплощение (напечатаны на холстах), так и цифровое. Это диптих из двух проекций, которые показывают истории из инстаграма художника в определенном порядке, как бы создавая диалог. Чаще забавный. Вот случайно выхваченная цитата: «Утром меня разбудила огромная противная муха. Мне пришлось встать, чтобы ее убить. Все-таки ненависть придает сил».
Несмотря на кажущийся несерьезным тон, сам Игорь глубоко задумывается над цифровым контентом. Над тем, что он из себя представляет, какое его ждет будущее и меняет ли он нас.
— Производство контента — это труд, в который вовлечены миллиарды людей. Даже моя мама знает, что такое скриншот и «ТикТок», хотя еще несколько лет назад понятия об этом не имела, — рассказывает Самолет. — Это огромный массив информации, который льется на нас бесконечным потоком. Я как художник выхватываю из этого потока некий смысл, чтобы уловить исторический контекст. Но не только я задумываюсь над сохранением цифрового. В библиотеке, в которой мы находимся, мне сказали, что они тоже размышляют над тем, как оцифровать свои архивы и как сохранять в библиотеках то, что изначально было создано в цифровом виде.
Художник, впрочем, считает, что природа человека от цифровизации не меняется. Он посвятил некоторое время изучению дневников разных времен. Тридцать лет назад люди записывали на страницах блокнотов то же самое, что сейчас они выставляют в инстаграме. Как здорово они посидели с друзьями, как вкусно поужинали, радуются покупкам… Художник даже встретил советский дневник, в котором его владелец записывал заголовки и новости из газет. По мнению Самолета, в каком бы историческом контексте ни находился человек, он все же мечтает о простом — хороших отношениях, вкусной еде, счастье.
— Человеческая природа постоянная, добавляются исторические обстоятельства. Мы можем быть в эксперименте, рукотворном или под влиянием внешней среды, как пандемия. В Советском Союзе был свой эксперимент, хотели построить идеальное общество… — говорит Игорь. — И у меня печальный прогноз, что движемся мы к очередному эксперименту. Наше поколение еще не оцифровано. Восемьдесят процентов жизни моей мамы прошло в цифровой невидимости, только сейчас какие-то ее движения зафиксированы. Но уже появилось поколение, оцифрованное с детского сада. И обязательно появится кто-то, кто захочет создать идеальное общество на этом фоне. Посмотреть, какие дети на что-то способны, какие — нет. Какие люди сомнительны, а какие — нет. Разделить людей на классы. Все это закончится печально. Как и всегда.
В центре пурги
В выходные «Космос» проводил «Ремарку» — читки пьес современных драматургов под руководством Ксении Аитовой, театрального обозревателя и эксперта «Золотой маски».
«Черная пурга» — пьеса Анастасии Букреевой, ее читали будто символически на абсолютно черной сцене в воскресенье. Актеры освещаются только прямым лучом софита, время от времени как бы проявляясь среди непроглядной тьмы.
Саму пьесу хвалят за музыкальность. Она странная, состоящая будто из кусочков диалогов, которые происходят не то с настоящими, не то с выдуманными людьми. Потому этот текст понимаешь не столько логически и сюжетно, скорее чувственно.
Пьеса рассказывает о человеке, который приехал в маленький северный городок вроде бы как разобраться с делом о погибшем шахтере, который работал на ту же компанию, что и герой. Он москвич, ведь несмотря на то, что компания работает на Севере, главный офис ее почему-то находится в Москве. Герой постоянно повторяет, что не очень понимает, как оказался в этом городе. Вроде бы когда-то тут жили его родственники, но тут у всех кто-нибудь жил…
Постепенно город засасывает героя, его мысли становятся все более путаными, а сюжетные перипетии все нереалистичнее. Но странные, порой совершенно сюрреалистичные диалоги тем не менее несут какой-то общий культурный код, интуитивно понятный, наверно, только нам. Эта та пьеса, которую вряд ли можно перевести на другие языки и остаться понятым.
Вот кусочки пурги:
«Театр был похож на тюрьму. Все встали и аплодировали. Я тоже встал, потому что все встали. Хотя спектакль мне не понравился».
«Да, у нас килограмм помидоров стоит треть зарплаты, хоть капитализм, хоть Советский Союз. Потому что здесь очень холодно. Никто не хочет везти сюда помидоры».
«Когда топят, то в квартире так жарко, что невозможно дышать. Но если откроешь форточку, становится так холодно, что невозможно дышать. То есть в любом случае ты не можешь дышать. И что делать, скажи мне?»
«Но в этом городе этот таксист — не таджик. Здесь слишком холодно. Они все здесь нетаджикские таджики. Они все русские, понимаете? То есть несчастные немного». «Это такое место на пустыре. Там кости мамонтов вперемешку с людьми. Русские, поляки, белорусы, венгры, немцы, японцы, ну, в общем, почти все. Земля мерзлая, почва ходит и всех перемешивает, как в котле… Кости мамонтов с зэками, смешно, да?»
«Вы думаете, ЭТО разъедает только русских? У поляков такого нет? А у японцев? У шведов?»
Герой отчаянно пытается выехать из города, но остальные персонажи пьесы уверены, что это невозможно. От черной пурги никогда не получается убежать.
.Но может, тут было бы хорошо вспомнить художника Самолета, который уверен, что наше счастье всегда в простом, вот уже много-много лет. Так, возможно, и посреди черной пурги, нам достаточно вкусно поесть и обнять любимых?
***
«Коты смотрят на нас не то в ужасе, не то в восторге»
«Театр был похож на тюрьму. Все встали и аплодировали»
ФОТО МТЦ «КОСМОС» И ПАВЛА МОРГУНА
***
фото: Экспонат на индустриальной биеннале (в центре).;Чтение пьесы «Черная пурга» (внизу);;Игорь Самолет (вверху)