Где конец того начала
Улица Казанская имеет еще одну особенность: она начинается с дома номер 17.
А где первые номера? Я растерянно озираюсь.
— Так их снесли! — объясняет мне прохожая. — Когда реши -ли строить легкоатлетический манеж. Кто-то получил квартиру, кто-то взял деньгами, некоторые судились с администрацией, но все равно съехали.
Женщина представилась Татьяной Игнатьевой. Говорит, что хорошо помнит этот день — 8 марта 2011 года, когда экскаватор расчистил площадку для будущего строительства.
— Я училась здесь в пятидесятых, — объясняет Татьяна Анатольевна. — В здании, где сейчас индустриальный университет (оно торцом выходит на Казанскую), была средняя школа N 10. Я училась в ней до шестого класса, в 1964 году школу закрыли, всех учеников перевели в новую.
— А рядом было педагогическое общежитие, — охотно подключается к нашему разговору другая прохожая. — В двухэтажном деревянном многоквартирном доме жили педагоги строительного института. Потом общежитие снесли, а на пустыре построили спорткомплекс с бассейном.
Не осталось следа и от обозно-станкового завода, который тоже тут стоял. Eго снесли еще в семидесятые. Он выпускал колеса к телегам.
Первый дом N 17 похож на заброшенный: оконные проемы заложены досками, на рамах облупилась белая краска. Признаки жизни подает цветок, стоящий на подоконнике. Телевизионный сигнал принимает антенна на крыше.
Однако именно здесь живет наша новая знакомая Ольга Лабунская. Eе мама, Галина Степановна, работала учительницей и шестьдесят лет назад получила в этом доме квартиру. В двухкомнатной квартире жили вчетвером: родители, Оля и ее младшая сестра.
— Мама и папа спали прямо в гостиной на раскладном диване, а мы с Аннушкой — на железной кровати в другой комнате. Просыпались с видом на закатки в банках.
Потом родители получили благоустроенную квартиру, а Ольга бы -ла уже взрослая и осталась здесь. И многие соседи остались.
— Мы с соседями часто вспоминаем детство, — говорит Ольга Ивановна. — Как Надя перелезала через забор, оступилась и молочные зубы на нем оставила. Как Вадик и Эдик чужого барана ловили, потом от хозяина убегали. Как я померила строительную каску Танькиного отца и гуляла в ней целый день по улице…
Мне легко это представить, хоть я не в каске. Прохожу мимо детского сада (Казанская, 18), дальше улица застроена частными домами. По обеим сторонам растут деревья. Остановилась у дома N 22. Первый этаж его оштукатурен, а второй обшит деревом. Подхожу ближе и вижу, что нежно-розовая штукатурка местами осыпается. Окна первого этажа плотно зашторены.
Соседи говорят, что в доме ни -кто не живет, а собственники вы -ставили его на продажу. И действительно, я нахожу в интернете объявления о продаже двухкомнатной квартиры в этом доме. «Отопление печное, биотуалет, можно использовать как дачу, а можно выкупить все квартиры и построить шикарный дом», — рисует перспективы безвестный агент по продаже недвижимости. Правда, тут же указан год постройки дома -1980-й. Это немного не вяжется с тем, что рассказывает мне сей -час Анна Васильева, живущая поблизости:
— Говорят, что в XIX веке здесь жил ямщик из Казани, — говорит мне Анна. Увы, подробностей она не знает и направляет меня к Валентине Павловне из 28-го дома. Мол, та должна знать.
Валентина Салдина оказалась очень гостеприимной хозяйкой. Усадила меня за стол во дворе, налила чаю. Но про ямщика, к сожалению, не слышала.
— В двадцать втором доме жила Наталья. Она надеялась, что власти дом реконструируют, она получит деньги, переедет к сестре и снова купит здесь квартиру. Дом ей был дорог, достался от бабушки. Наталья не дожила до реконструкции.
Боюсь, никто не доживет, ведь дом даже не включен в реестр объектов культурного наследия.
Валентина Павловна живет на Казанской 34 года. Тоже рассказывает, что ее дом — бывший купеческий.
— Когда я купила этот дом, дедушка-старожил хвалил меня, говорил, что дом кондовый (то есть построенный из плотной древесины без сучков, — а.б.) и что построил его купец Сносарев. Рассказывал, что усадьба купца тянулась вдоль Казанской до нынешнего тридцать шестого дома и что у того были кожевенная мастерская и кузница. Слуги жили внизу, хозяин — наверху. Когда Сносарев умер, родственники перестроили часть усадьбы в молельный дом, а в 1937 году молельный дом закрыли.
Валентина Павловна, конечно, не могла быть свидетелем тех давних событий, но тем не менее красочно описывает мне, как в молельном доме за одну ночь закопали всю церковную утварь, ничего не осталось. В доказательство говорит, что находила в огороде старые монетки, длинные ржавые гвозди.
— У меня в сарае стояло зеркало в мраморной раме. По соседям ходил молодой человек из Благовещенского собора и собирал иконы. Я по глупости сказала, что у меня есть зеркало, можно забрать, я все равно им пользоваться не буду. Потом дошло. Приходила в храм, спрашивала про парня, а его там никто не знает. Он исчез.
В доме Валентины Павловны есть глубокий погреб. Однажды ей захотелось сделать к дому пристрой, пришлось его засыпать. Тогда и обнаружилась в погребе заколоченная дверь. Рабочие хотели взломать ее, но женщина запретила («не дай бог отравятся еще»). Сейчас она считает, что это была дверь в подземный ход. Тот же дедушка-старожил говорил ей, что подземные ходы соединяли многие купеческие дома в Тюмени.
Хотя по документам дом Валентины Салдиной построен в 1947 году, она считает его гораздо более старым. Рассказывает, как во время ремонта обнаружила под обоями выпуски газеты «Трудовой набат» за 1923 год.
.Так или иначе, памятником старины официально признан только один дом на улице Казанской -двухэтажный деревянный под номером 41. Фасад его выкрашен зеленой краской, наличники желтые, а ставни голубые, поэтому дом выглядит веселеньким, нарядным. И богато украшен резьбой. Объектом культурного наследия дом признан в 2005 году, а построен в конце XIX — начале XX века. Пытаясь найти дому хорошего хозяина, который сумел бы вложиться в его восстановление и открыл бы здесь, например, гестхаус, администрация города выставила объект на аукцион за два с половиной миллиона рублей. В эту стоимость входил и земельный участок. Дом ушел с молотка за полцены с шестой попытки. Eго купил предприниматель Марсель Яхин, про которого ничего узнать не удалось. Понятно, что восстановление памятника старины — процесс небыстрый, а проект реконструкции должен быть выполнен сертифицированной организацией и пройти согласование. Но все же с аукциона прошло восемь месяцев, и я пытаюсь рассмотреть какие-то изменения в облике старого дома. Хлипкая калитка заперта, и я заглядываю в щель почтового ящика. Вижу заросший высокой травой двор.
— Здесь никто не живет, — говорит дворник Александр. — Я уже год работаю, никто сюда не приезжает.
Однако было бы неправильным, если бы у читателя осталось ощущение заброшенности и запустения. Среди деревянных домов на улице Казанской то здесь, то там вырастают коттеджи. Хозяева сносят старые дома, строят новые. В большом городе осталось совсем мало таких улиц, чтобы были и в центре, и тихими. Со своей историей и полными тайн.
***
фото: Самый знаменитый дом на улице — на углу Казанской и Садовой; новая архитектура;Дальше — только Бабарынка