Между светом и тьмой
Кто бы сомневался, что балет Бориса Эйфмана «По ту сторону греха», который показали в субботу на сцене филармонии, вызовет у зрителей противоречивую реакцию.
— Вот это мощь! Вот это сила! -восхищались одни, выходя из зрительного зала после спектакля. -Какая техника! Бесподобно!
— Ничего не понятно, — скептически замечали другие. — Достоевский бы тоже, наверно, не понял. Сомневаюсь, что ему бы понравилось.
Диапазон эмоций, которые вызывают постановки Бориса Эйфмана, как сказали бы вокалисты, всегда на девять октав. Само сочетание Достоевского и хореографии кажется полным противоречий. Как донести слово Достоевского через движение? Можно ли найти адекватное масштабу и таланту писателя пластическое воплощение его произведений? Eще в 1995 году спектаклем «Карамазовы» Борис Эйфман создал новое направление в хореографии — балетную психодраму.
— Человек есть тайна. Eе надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время, — эти слова Достоевского близки Эйфману, глубоко и точно характеризуют суть его творческих исканий.
Балет «По ту сторону греха» по роману «Братья Карамазовы» в театре создали к двухсотлетию великого писателя, кардинально переработав прежнюю постановку.
— Прежде Достоевский не был для меня так близок, я считал его произведения тяжелыми, — говорит Сергей Волобуев, который исполняет роль Ивана Карамазова (Волобуев участвовал и в предыдущей версии спектакля, солирует и в нынешней). — Когда проживаешь жизнь своего персонажа в танце, то в корне меняется твое мировоззрение, душевное состояние и отношение к Достоевскому. Знание литературной основы — большой плюс для балетного артиста. Eсли заходишь в спектакль подготовленным, со знанием текста, то глубже понимаешь, как выстраивать роль, какой должна быть пластика, ее интонации, чтобы все получилось душевно, глубоко, со смыслом. Волшебно. За годы работы с таким мастером, как Эйфман, нарабатывается мощный потенциал, которым пользуешься, чтобы подтолкнуть зрителя к размышлениям и, возможно, даже к переосмыслению своей жизни.
Хореография Эйфмана — сложнейший пластический спектакль, в котором нет ни одной случайной детали, ни одного проходного или статичного движения даже у артистов второго плана и кордебалета. Каждый взмах руки актера — как колебания на ветру ковыля в огромном поле, простирающемся до самого горизонта. Здесь все — индивидуально, и все — единая вселенная. Это необъятное космическое пространство человеческой души. Eе цельность и в то же время противоречивость подчеркивают и световые эффекты спектакля. Они вписаны в сценарий как отдельный, не имеющий имени, но исключительно важный ключевой персонаж. Сцена то погружается в непроглядную тьму, то окутывается дымкой, то прорезается слепящими прожекторами, то световой луч мечется от артиста к артисту, как будто в поисках верного ответа. Драматизм подчеркивает и напряженная музыка Вагнера, Мусоргского, Рахманинова.
Разница между братьями видна на контрастах пластических движений. Дмитрий — страсть, Иван -разум, Алексей — душа и вера. Дэниел Рубин, исполняющий партию Алексея Карамазова, говорит, что работа над ролью была для него очень сложной и долгой.
— Я всегда себя в жизни чувствовал скорее Иваном — рассудительным, обдумывающим каждый поступок, — рассказывает Дэниел. — Алексей для меня был загадкой. Я долго шел к этому образу. К его искренности, открытости, вере. У каждого ведь своя вера: у кого-то — бог, у кого-то — искусство, у кого-то — будущее. И мне надо было найти и понять ее и в себе, и в своем персонаже. Чтобы на сцене была правда, надо чтобы правда была и в твоем танце. Ведь в этом спектакле, как и во всех других постановках Бориса Эйфмана, балет — это не просто набор элементов, это танец внутренний, это танец души.
***
фото: Сергей Волобуев в роли Ивана Карамазова.