Вуз как камера хранения молодежи
В пору, когда не работает около половины промышленных предприятий страны и области, может быть, и неуместно писать об этом, но обстоятельства заставляют поделиться с общественностью вузовскими бедами, тем более что они имеют большое общественное значение и не меньшие социальные последствия.
В указе N 1 нашего президента много говорилось о значении школы вообще и высшей школы в частности. Однако, как известно, от слов до дел — «дистанция огромного масштаба». И за немногие годы, прошедшие со дня опубликования присно знаменитого указа N 1, высшая школа пришла почти в упадок. И если где-то открываются новые факультеты, отделения, организуется обучение новым специальностям, это не более чем барахтанье в обстоятельствах, которые сродни барахтанью в сметане известной из притчи лягушки — авось, при этом соберется кусочек масла и вуз воссядет на него, то есть выживет на какое-то время, а не утонет сразу. Но у вузов, по всему видно, сметана весьма жидкая, а потому велика вероятность обессилеть и пойти ко дну, то есть самозакрыться.
А дело идет к тому.
Вузы теперь превратились, можно сказать, в камеры хранения молодежи. Девушек здесь хранят до замужества (недаром же издавна аббревиатура «вуз» расшифровывалась как «выйти успешно замуж»), а юношей оберегают от армии, хотя эта функция вузов, по всему видно, скоро отпадет, если Госдума примет закон о призыве студентов в армию.
Вузы стали камерами хранения потому, что здесь не на чем, да скоро и некому, будет учить. Пожалуй, разгул преступности и болезней только будущим медикам исправно поставляет превосходные объекты для обучения и научных исследований. Но у всех вузов износ инвентаря, учебных приборов и оборудования достиг критического состояния. Многие преподаватели перешли на преподавание «на пальцах».
Во время лекций часть студентов занята поиском стульев и рыщет по аудиториям: нельзя ли где утащить этот нехитрый прибор для сидения. Ладно, на лекции не все ходят, и пришедшие кое-как в конце концов устраиваются: кто на подоконнике, кто вдвоем на одном стуле… Купленные втридорога стулья вскоре превращаются в лом: такое впечатление, что это мебельное изделие готовится в расчете на младшие группы детсада или дома ветеранов труда.
Изнашиваются учебники и другие научные книги. По многим предметам, как в прошлом веке, конспекты лекций становятся единственным источником знаний. Библиотекари изощряются как только могут, собирая из двух-трех изношенных книг одну «новую» и одевая ее в переплет — авось, послужит еще хоть семестр. Eще недавно проректоры по учебной работе требовали немедленного списания учебников, изданных 4-5 лет назад — устарели-де. Теперь фолиант, изданный в 1988-1990 годах, считается новинкой. Из-за нехватки денег резко сократилось количество выписываемых вузами научных журналов — и сразу, как шагреневая кожа, съежилось «информационное пространство», как теперь модно выражаться.
Пожалуй, только по экономике и бухгалтерскому учету пока еще довольно оживленно издается учебная и даже популярная литература: студентов и рядовую публику приучают к рынку, обучают, как открыть свое дело и преуспеть в нем. Но поскольку книги эти деловым людям некогда читать, а студенты «деловыми» еще не стали, постольку рынок у нас донаучный, дикий, базарный.
Проведение учебных экскурсий становится непреодолимой проблемой. Предприятия ставят всяческие препоны, лишь бы не пустить за свои ворота студентов: требуют плату за экскурсии, медицинские справки, мотивируют отказ коммерческой, технологической и иной тайной.
Eще труднее с производственной практикой. Деканы и проректоры по учебной работе наживают хроническую головную боль на проблеме: куда пристроить студента? Кто бы его взял, хотя бы без полагающейся должности и оплаты, простым стажером-соглядатаем? Успех практики полностью зависит от желания студента научиться делу.
Преподавательский «корпус» на глазах стареет. Eще вчера, кажется, этот молодой доцент для солидности впервые отпустил усики, а сегодня, глядишь, у него уже седая борода веником. Молодое пополнение почти отсутствует. В преподаватели мало кто хочет идти, хотя еще пять лет назад было престижно для студента, если ему предлагали остаться в вузе для научной и преподавательской работы. Профессора и доценты с 20-30-летним стажем работы имеют зарплату ниже, чем малоквалифицированные рабочие в промышленности и строительстве, а зарплата молодых не превышает бюджета прожиточного минимума, который к тому же постоянно растет не по дням, а по часам, а зарплата хорошо если раз в полгода увеличится на сколько-то процентов.
По традиции во время школьных каникул вузы Тюмени проводят «дни открытых дверей», зазывая будущих абитуриентов. Конечно, молодежь придет, будет учиться. Но кто и как ее будет учить?
«Печально я гляжу на наше поколенье, — сказал классик российской поэзии по совсем другому поводу и продолжил, — его грядущее иль пусто, иль темно…» «Грядущее» — это будущее, то «светлое будущее», которое наше общество всем скопом строило еще совсем недавно. У нынешнего молодого поколения, обучающегося в вузах, с грядущим тоже почти полная печаль и темнота: почти все получают так называемый «свободный диплом» с возможностью устроиться, где возьмут, что раньше было великой редкостью.
Прав был классик. На то он и классик, чтобы и зрить в корень.