Гость из 2042 года, или Чонкии в Чечне
«Он сидел передо мной на позолоченном троне, с железным жезлом, зажатым между колен. На голове у царя была шапка Мономаха, должно быть, изъятая из Оружейной палаты. Было жарко, из- под шапки струился пот, и царь время от времени утирался парчовым своим рукавом».
Не ломайте головы над тем, какое время изображено в отрывке. Это строки из романа Владимира Войновича «Москва 2042». Совершив путешествие на машине времени, герой повествования попадает в будущее, которое оказывается далеко не розовым, несмотря даже на то, что рушится тоталитарная система во главе с «Гениалиссимусом». Уничтожен деспотический режим, в многострадальной России наконец-то должна установиться демократия. В столицу на белом коне въезжает изгнанный из страны писатель-диссидент Сим Карнавалов, автор многотомной эпопеи «Большая зона». Но «мессия» неожиданно объявляет себя государем. Общественная жизнь в России не изменяется — происходит только карнавальная смена декораций и вывесок. Суть остается прежней — неограниченное право одного карать и миловать при полнейшем безгласии прочих. «Первое, что я увидел, проезжая мимо Исторического музея, — это две грубо сколоченных виселицы…»
Роман написан давно, и могло показаться, что фантастические предвидения Владимира Войновича слишком мрачны. Система, которая обрекла писателя на изгнание, рухнула. Взамен строится конституционное государство, скроенное по лучшим меркам европейской демократии. Правда, пока скроенное, но еще не сшитое. Да и на дворе не 2042 год. Однако симптомов для грустных размышлений предостаточно. Неужели у России не может быть иного исторического пути, кроме бесконечной смены «царей»? Неужели наше будущее — в средневековом прошлом? Неужели формула нашего исторического прогресса — это «круговорот дерьма в природе»?
Об этом лучше всего спросить у самого автора. Рождественская ночь, когда, согласно поверьям, случаются любые чудеса, подарила нам такую возможность. Владимир Войнович приехал на фестиваль «Золотая под- кова-94», чтобы познакомить тюменцев с английским фильмом, снятым чешским режиссером с участием русских артистов по знаменитому роману о приключениях солдата Ивана Чонкина. Здесь, в кинотеатре «Юбилейный», в праздничной сутолоке обладателей ярких платьев, смокингов и «бабочек» издали видна совершенно седая, но по-прежнему юношески буйная шевелюра писателя, который с бокалом шампанского в руке отвечает на вопросы и терпеливо выслушивает неуклюжие комплименты:
— Владимир Николаевич, все ближе год, указанный в Вашем фантастическом романе. Изменился ли мрачноватый социальный прогноз?
— Иногда мне кажется, что все сложится хорошо, иногда, наоборот — по сюжету. Твердой уверенности в этом сейчас, во всяком случае, у меня нет. Может быть, роман мой немного посодействовал тому, чтобы все сложилось лучше.
— Герои одной из ваших ранних повестей живут на берегу реки Ишим. Вам приходилось раньше бывать в Сибири?
— Нет. Я был в Казахстане. Речка такая есть в тех местах. (Она не минует и нашу область. Поэтому можно говорить о том, что наши края упоминаются в книгах Войновича).
Владимир Николаевич, каковы ваши взаимоотношения с сегодняшними «комписами»? С теми, кто выдворял вас из славных писательских рядов?
— Мне их жалко. Эти люди делали ставку на советскую власть, на советскую карьеру, а когда это закончилось, у них ничего не осталось. Их книжки теперь можно выкинуть на помойку. Я знаю одного поэта, лауреата Ленинской премии Eгора Исаева. Теперь, говорят, кур выращивает. Eму надо было сразу кур выращивать, понимаете, а он…
— Хорошо, что он себя нашел в конце концов. Даже императоры бросали дела и занимались выращиванием капусты. Тем более, бывают более драматические ситуации. Вспомните судьбу Юлии Друниной.
— Да, действительно, для нее это была трагедия. Юлия Друнина отличалась от других. Дело в том, что большинство людей, произносивших лозунги, сами в них не верили. Они были циниками. Они существовали в мире этой лжи и сами ее производили. А Юлия Друнина… Я ее знал хорошо. Это был честный, ограниченный человек. Зашоренный. Она верила в эту глупость. Когда она разочаровалась, то просто не нашла иного выхода. Этот поступок был очень честным. Она словно бы искупила, нет, не вину. Ни в чем она не виновата.
— Заблуждения?
— Да, честно ответила за них.
— Каковы ваши взаимоотношения с армией? Ваши предки вошли в историю российского флота. Главная ваша книга о солдате. Но вызвала она самые разные оценки. В примечаниях к «Чонкину» приводится текст письма Героев Советского Союза, которые гневно осуждают вас за издевательство над памятью павших.
— С армией отношения хорошие. Я отдал свой долг — честно отслужил четыре года. Кто упрекает меня — их немного. А обвинять меня от имени павших… Имеют ли они такое право? Ведь они чаще посылали на смерть других, как сейчас посылают солдат в Чечню.
— Значит, сегодня солдат Иван Чонкин отправлен в Чечню, и снова против своего желания?
— Совершенно верно! Видели в газетах снимок убитого и обезображенного солдата? Так вот это Чонкин!
А потом автор познакомил зрителей (впервые в России) с фильмом о нескладном деревенском парне, призванном в армию незадолго до войны. Рассказал о том, почему сорвались переговоры на «Мосфильме»: в России выдворенного ранее из страны писателя встретили с холодком, словно врага. «Мне показалось, что ничего не изменилось. В такой стране я снимать фильм не хотел». «Чонкина» поставили в Англии без вмешательства автора, даже сценарий был написан не им. Впрочем, актерский состав был нашенский. Главную роль сыграл Михаил Барышников. Снялись также Алексей Жарков, Владимир Ильин, Валерий Золотухин.
Фильм получился смешным, как наша жизнь. И правдивым — наполовину. Впрочем, сатира всегда права наполовину. Как любой другой жанр. Не случайно Александр Твардовский посоветовал Войновичу сменить фамилию героя, слегка приревновав, видимо, Чонкина к Теркину. Но фамилия настолько крепко приросла, что всей редакцией «Нового мира» не смогли, говорят, подобрать иную. Теркин. Бровкин. Чонкин. Видимо, созвучие это фатально. Каждый из этих образов несет свою правоту.
Правота создателя Теркина в том, что страна победила в тяжелейшей войне.
Как ни ругай автора Чонкина за изображение необученной армии и бездарных командиров, правота его подтверждается историей — хотя бы позорной «незнаменитой» русско-финской войной. Тем более что сюжет почти не вымышлен.
Солдат отправлен на пост — стеречь неисправный самолет. Поскольку о нем забыли (эка невидаль!) — обзаводится женой Нюркой и хозяйствует себе помаленьку, выполняет попутно приказ — обеспечивает сохранность боевой техники и поста не бросает. В колхозе, где трудится его Нюрка, «дела идут хорошо и с каждым годом все хуже» ( тоже знакомые нюансы).
Арестован Чонкин по доносу (подозревать в этом какое-то преувеличение сегодня — даже не смешно). Обороняется Иван один против целого полка, в котором на имеющуюся пушку всего два снаряда (разве такого в первые дни войны не наблюдалось?). Так что волей-неволей придется «румяным критикам» обозвать когда-нибудь роман Владимира Войновича как-нибудь красиво, скажем, эпопеей нашего позора (а книгу о Теркине — эпопеей нашего величия).
Впрочем, не будем разглагольствовать и пересказывать фильм — авторы почти не отступают от сюжета первой части знаменитого романа. Изменен разве что финал. Чонкин не арестован, а каким-то чудом взмывает на неисправном самолете и улетает вместе со своей Нюркой.
Куда? Наверное, туда же, куда улетают герои рязановского фильма «Небеса обетованные» на старом паровозе.
Не мудрено, что в нашем отечественном искусстве сильна тяга взлететь над суетой и горечью. Это даже чех, снявший фильм о России, почувствовал. «Почему это люди не летают?» — горько сетует Катерина в «Грозе». С тех пор мало что изменилось, разве что возникла авиация. От себя и от дурной действительности не улетишь. Только в кино такое возможно: не устраивает жизнь прыгай в сломанный самолет или в старый паровоз и — в небеса! Финальный полет Чонкина — что это? Ирония безысходности или надежда на лучшее? Об этом мы спросить не догадались…
***
фото: Фото Александра Ефремова