Пощечина
С тех пор как не стало Листьева, немного ушло весенней воды, но намного больше вырвалось запальчивых слов, которыми кого только ни настегивают в эти черные дни всероссийского траура.
Я склонен согласиться с теми, кто видит в убийстве Влада пощечину всей российской журналистике. Чтобы знали свой шесток прыткие «сверчки», претендующие на кормушку, к которой всю жизнь стремились вожди. Через партийную карьеру. Когда необходимость отпала — наоборот, через сожжение большевистского партбилета. Как угодно, но стремились остаться в обойме влиятельных и деятельных людей. И остались. Изменились только должности и «вера».
Видимо, это объективная закономерность, которой не изменить. Историю делают не моральные чистоплюи, а беспринципные игроки, для которых «Париж стоит обедни». Сложился класс, каста, для которой не важны правила игры. «Вам надоело в дурачка? Прекрасно. Попробуем в бридж. Только сдавать все равно будем мы. Вы хотите опрокинуть стол? Поменять колоду? Как в семнадцатом? А что толку? Поэтому сидите и не пытайтесь взять вес больше того, на который ваш пупок рассчитан». Такова пощечина новой журналистике.
А если это была не та пощечина? Другая? Нанесенная другой рукой? Рукой многочисленных жертв несправедливости, которой сейчас вокруг с избытком? А если это их пощечина современной журналистике, которая сегодня так и не стала «четвертой властью». Она превратилась в фабрику развлечений или, в лучшем случае, в отдел статистики, сухо отмечающей факты и цифры, за которыми стоят обида, боль и смерть. Может быть, на совести нашей благодушной «четвертой власти» и беспрепятственно развязанная война?
Всякая власть — госпожа v. содержанка. Но российская «четвертая власть», похоже, забыла о своем первом титуле и вполне обходится вторым. Или обходилась до 1 марта?..