Саморуков Иван Иванович
«Мой внук меня раньше часто спрашивал, закрывал ли я собой амбразуру, поднимал ли полк в атаку, — рассказывает Иван Иванович. — Когда я отвечал, что нет… очень был разочарован мой внук. Так вот, предупреждаю — не закрывал и не поднимал.
В сорок втором оборонял Москву — стрелял из тридцатисемимиллиметровой пушки по «мессершмиттам», «вольфам»… Потом, когда немцев от Москвы отогнали, дивизию перебросили на Карело-Финский фронт.
При форсировании Свири, кстати, была возможность стать героем: нужны были добровольцы, которые бы вызвали огонь на себя, — чтобы выяснить, как расположены немецкие огневые точки. Из тысяч вызвавшихся выбрали только десять — меня в герои не взяли, к сожалению.
Немцы в деревнях, где жили финны, устанавливали свои порядки. Небольшую часть деревни, где дома похуже, отгораживали колючей проволокой. В этом гетто жили русские и карелы. Утром их выгоняли на какие-то работы. А финнам отдавали коров, другое имущество русских и карелов.
Закончил войну в Норвегии. Был дважды ранен — раз легко и раз серьезно. Воевал в звании старшего сержанта».
Иван Иванович после войны закончил тюменский пединститут, остался там преподавать, защитил кандидатскую диссертацию. Заведовал кафедрой русского языка в Тюменском университете. Сейчас — председатель университетского Совета ветеранов.
На прощание Иван Иванович рассказал небольшой эпизод, которым ему запомнился день окончания воины.
«Как узнали, что война кончилась, — давай палить из чего попало, прыгать, кричать. Все мы были молодые и легкомысленные. А шоферу нашему было тридцать пять лет — мы его стариком звали. И вот бужу я этого шофера, чтобы о победе сообщить, — устал он накануне утром и спал поэтому крепко. «Степаныч, вставай, война кончилась!» Наконец он проснулся. «Кончилась? Ну вот и хорошо». И на другой бок перевернулся».
***
фото: