«Криминальный режим. Чечня, 1991-95 гг.»
По радио и телевидению я слышал об этой книжке. Она имеет еще подзаголовок «Факты, документы, свидетельства». На днях сослуживец приносит:
— Почитай, — говорит. — Это в Чечне распространяют среди солдат, милиции, ОМОНа. Наши вернулись, привезли.
96 страниц мелким-мелким шрифтом. Шесть глав. Издана объединённой редакцией МВД РФ и повторно издательством «Кодекс». На обложке черный мужчина с карабином в руках, рот разодран в крике. Страшный черный человек…
Читаю документы, знакомлюсь с фактами и свидетельствами, собранными под мягкой обложкой книжки. Это книга ужасов… Не надо читать ни зарубежные. ни домашние российские детективы. Ни один Хичкок не придумает того, что делали на практике в Чечне…
Двадцать лет назад я был в Грозном. В его пригороде 30 лет работал на благо Чечни мой однокашник по вузу. Не верится, что это могли делать те приветливые, предупредительные чеченцы, с которыми я встречался…
Но сложные чувства вызывает чтение этой официальной книжки уже с первых строчек. В первой главе «Раковая опухоль России» составители проникновенно пишут, как единственная маленькая раковая клеточка переросла в раковую опухоль. И потом целая книжка документов, фактов, свидетельств этому… Но возникают вопросы; господа из МВД РФ, правительство, президент, вы, наверно, знали все это еще тогда, когда оно совершалось, начиналось? Где вы были? Почему дали раковой клеточке вырасти в опухоль? И почему так поздно, непрофессионально, по-варварски начали ее удалять?
Недоумение вызывает эта книжка. И возмущение. Не только зверствами националистов, но больше — бездействием российского правительства. Знать, что творится на окраине собственного дома и ничего эффективного не делать в помощь своим же людям!.. Что может быть безобразнее. И преступнее, я бы сказал. Те мероприятия правительства, о которых пишется в книжке, не убеждают в их действенности. Создают впечатление несерьезности, попустительства, игры…
После ввода российской армии в Чечню появилось немало защитников мирного чеченского населения в Грозном и других городах. Однако почему не было слышно их голосов в то время, когда чеченцы только начали выживать всеми мыслимыми и немыслимыми способами людей других национальностей?
Мой однокашник, о котором я упомянул здесь, уехал из Грозного в начале 1991 г. Он хорошо знал чеченский и ингушский языки и работал в окружении чеченцев. Я был с ним в приятельских отношениях. Дом свой он не смог продать: ему, смеясь, его же сослуживцы сказали, что незачем покупать, всё равно им даром достанется. И достался…
Жалко город Грозный… И Чечню — зеленый край… И народ ее многострадальный — и чеченцев, и всех других…