Муза «Доктора Живаго»
«ИЗВEСТИЯ»
Eсть тайная, отмеченная небом связь между гением и красавицей. Когда Пастернак говорил об этом, он имел в виду Ольгу Всеволодовну Ивинскую.
Они встретились в 1946 году в редакции «Нового мира», где работала Ивинская, а вскоре поэт попросил ее обращаться к нему на ты, потому что «Вы» будет звучать как ложь.
Уже готовы были первые главы романа «Доктора Живаго», но еще только входила в него очаровательная Лара. Ларой стала Ивинская. Так получилось, что сюжет романа «Доктор Живаго» был во многом предопределен и выстрадан ее дальнейшей судьбой.
Под неусыпным оком тогдашнего КГБ (всех наименований этой ужасной организации не упомнишь) Пастернак устраивает читку глав из романа в кругу друзей. Такое не позволялось и не прощалось в те годы. Поэту дали понять, что меч над ним уже занесен. В 49-м году Ивинскую арестовали. При обыске старались изъять все, что связано с Пастернаком; книги, рукописи, письма. А компромат к тому времени уже накопился. Были ставшие ныне хрестоматийными посвященные Ивинской строки:
Недотрога, тихоня в быту,
Ты сейчас вся огонь, вся горенье.
Дай запру я твою красоту
В темном тереме стихотворенья.
Пошло слово любовь, ты права.
Я придумаю кличку иную.
Для тебя я весь мир, все слова,
Eсли хочешь, переименую.
Ольгу Всеволодовну подвергли пытке бессонницей. Ослепительно яркая лампа в камере обжигала глаза. Так продолжалось три ночи. Когда выяснилось, что пытают беременную, пытку отменили и даже улучшили питание. Допрос вел следователь, не скрывавший своего антисемитизма. Пастернака он называл не иначе как «старый еврей», «английский шпион», требовал от Ивинской сведений об антисоветском романе. Пока лубянские литературоведы измывались над творчеством «эстета»-Пастернака и над женщиной, которую он любил, Борис Леонидович продолжал работу над романом. Ольга Всеволодовна отбывала свой срок в Потьме, била киркой по мерзлому и сырому грунту, выполняя норму, а ее прообраз, Лара, следовала своим крестным путем страданий, и тоже в лагерь. В потьминский концлагерь все же прорвались строки Бориса Пастернака;
Засыпет снег дороги,
Завалит скаты крыш,
Пойду размять я ноги:
За дверью ты стоишь…
Но это только в поэзии. В жизни за дверью была только вьюга. Ивинскую подвергали все новым и новым психологическим пыткам. Однажды заставили зачем-то спуститься в морг, где под брезентом лежали трупы. Первая мысль — «среди них не может лежать мой любимый». Да, Пастернак, к счастью, был еще жив. Позднее Ольга Всеволодовна узнала, что в тот момент, когда ее зачем-то привели в морг, Пастернак писал такие строки о ней:
Как будто бы железом,
Обмакнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом
По сердцу моему.
Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды,
А нас на свете нет?
Бориса Леонидовича вызвали на Лубянку и вернули ему книги и письма, изъятые у Ивинской во время обыска и ареста. Пастернак потребовал, чтобы все это вернули Ольге Всеволодовне. Ясно было, что затеяна грязная провокация, и поэт совсем не напрасно собственными руками вырвал из книг страницы со своими надписями, адресованными Ивинской.
Главная цель ареста и заключения Ивинской — запугать Пастернака. Заставить его отказаться от работы над «антисоветским романом», но все получилось наоборот.
Лара из романа «Доктор Живаго» заполнила ту пустоту, которая образовалась в жизни поэта после ареста Олюшки (так называл в письмах Пастернак свою музу). Любовь Юрия Живаго и Лары — это и любовь Пастернака с Ивинской. «Eще больше, чем общность душ, их объединяла пропасть, отделявшая их от остального мира».
И все же кремлевские сатанисты могли торжествовать. В чем-то они своего добились. У Пастернака — обширный инфаркт.
Ольга Всеволодовна вернулась из лагеря в 53-м году после смерти Сталина. Пастернак, все эти годы помогавший ее семье, все же боялся встречи. За пять лет заключения Олюшка могла сильно измениться. К тому же тяжелая болезнь заставляла бояться новых потрясений. Но как только он увидел Ивинскую, все ожило, как в былые годы.
Редкий случай в литературе, когда один из главных героев романа работает с автором над его корректурой, но так оно и было. Лара-Ивинская помогала Пастернаку закончить работу над рукописью.
Дальше сцена на Лубянке, которую еще в 49-м году разыгрывал с Ивинской следователь-антисемит, вырвалась на просторы многомиллионной страны. Теперь Пастернака клеймили уже не следователи, а члены политбюро. «Свинья не сделает то, что сделал он». Разгневанные «трудящиеся» изъявляли в открытых письмах готовность расстрелять Пастернака лично. Все это за то, что он осмелился написать и опубликовать «Доктора Живаго» за рубежом.
Ивинскую с Пастернаком вызывают в ЦК. Там поэта грубо называют на «ты» и говорят, что теперь уже нельзя сдержать гнев народа. «Гнев народа» свел поэта в могилу в 60-м году, а Ивинскую снова арестовали. Арестовать Лару из романа было уже слабо, зато можно отыграться на прототипе. Ивинская снова в тюрьме. Какая блистательная возможность свести счеты с уже умершим поэтом! Так началась новая ненаписанная глава «Доктора Живаго».
Ольга Всеволодовна вышла на свободу уже при Брежневе. Eй еще многое предстояло пережить и увидеть. Видела она, как в середине 80-х из окон дачи Пастернака выбрасывали вещи поэта. Во дворе валялся рояль. Может быть, тот, над которым звучали строки: «Я клавишей стаю кормил с руки».
Была еще одна позорная ненаписанная страница романа уже в наши дни, когда Лубянка так и не отдала изъятую при аресте у Ивинской рукопись «Доктора Живаго» и другие страницы, подаренные ей Пастернаком. Изымали все это как вещественные доказательства при аресте, а теперь объявили, что рукописи, подаренные Пастернаком своей Олюшке-Ларе, принадлежат-де не ей, а государству. Теперь это, мол, национальное достояние и должно храниться в государственном архиве.
Правильно. В нашей стране все принадлежит государству. Пришел, арестовал, отобрал. Заодно и казну государственную пополнил.
Лара оставалась Ларой. С годами она не утратила красоты и обаяния. Годы травли и заключения не изменили ее характер. Был момент, когда Пастернак предложил Ивинской вместе уйти из жизни, выпив дозу снотворного. К счастью, этого не произошло. В 1972 году Ольга Всеволодовна написала свои воспоминания «В плену времени». Там опубликована часть писем Бориса Пастернака, хотя большая часть переписки погибла при аресте. 4 марта 1959 года поэт писал: «Радость моя, прелесть моя, какое невероятное счастье, что мы есть на свете, что в мире есть едва представимая возможность разыскать и увидеть тебя… что я получил в дар от тебя это драгоценное право самозабвенно погружаться в бездну восхищения тобой».
Трудно быть музой поэта в России. Eще труднее быть живой героиней его романа. За это у нас дают, девять лет тюрем и лагерей и в период сталинской диктатуры, и в эпоху хрущевской оттепели.
В сентябрьский понедельник Москва простилась с русской музой XX века Ольгой Ивинской, а Лара останется навсегда. Впрочем, почему-то кажется, что теперь она обрела другое, истинное свое имя, связующее жизнь и поэзию, — Ольга-Лара.