Тайны Нюрнбергского процесса не раскрыты и 50 лет спустя
— А какое впечатление производили при длительном каждодневном общении ближайшие сподвижники Гитлера? Eго самого у нас долго представляли не иначе как бесноватым. Да и окружение вроде бы сплошь состояло из недоумков, этаких ограниченных, едва ли не безмозглых тварей, неисповедимыми путями возымевшими власть над умами и сердцами великого народа.
— Мне не забыть то потрясение, которое я, советская девушка .испытала, когда услышала восклицание французской стенографистки при виде Шираха: «Какой красавец!» Возмущению моему не было предела. Восхищаться руководителем гитлерюгенда!.. Когда прошло некоторое время и я в какой-то степени справилась со своим волнением, то стала под другим углом зрения смотреть на тех, кто сидел на скамьях подсудимых. Тогда я увидела, что тот же Бальдур фон Ширах, происходивший из древнего аристократического рода, действительно хорош собой, что такие военные преступники, как Шахт, Шпеер, Йодль, Геринг, явно превосходят остальных по уровню интеллекта.
Исключительным умом обладал Яльмар Шахт, президент имперского банка, министр экономики и генеральный уполномоченный по вопросам военной экономики, по многим свидетельствам, финансовый гений, у которого, к слову, к концу войны отношения с Гитлером настолько испортились, что ему пришлось встретить май 45-го в концентрационном лагере. Нодо того он успел приобрести немалые заслуги перед фашистским рейхом. Это во многом благодаря его идеям, включая всевозможные хитроумные аферы и махинации, Германия в тридцатых годах восстала из пепла и набрала ту силу, которая и позволила ей поднять руку на остальной мир. Шахт, сидевший последним в первом ряду, в непосредственной близости от нас, советских переводчиков, отделенный только стеклянной перегородкой, держался на процессе удивительно уверенно, и победить его в словесных поединках не удавалось никому, хотя у обвинителей против него было достаточно материала. Он, в отличие от многих других подсудимых, говорил, что нацистскую верхушку отличали пошлость и примитивизм, которые не могли вызвать у него ничего, кроме презрения, назвал пьянство явлением, органически присущим нацистской идеологии. Алкоголизм, по его словам, был бегством от собственной совести. А когда судья Джексон предъявил трибуналу неопровержимую улику — написанный Шахтом панегирик Гитлеру по случаю юбилея фюрера, финансист заявил в свое оправдание: «Я хотел бы знать, где тот человек, который бы в день рождения главы государства осмелился сказать что-нибудь иное». Несомненно, его остроумие нередко переходило в дерзость и даже наглость, что нашло свое объяснение много лет спустя. В 1971 году стало известно о записке, полученной главным обвинителем от США Робертом Джексоном из американского управления стратегических служб. В записке предлагалось склонить Шахта к даче свидетельских показаний против Геринга, гарантируя ему в случае согласия оправдательный приговор. Такой приговор вопреки мнению советского судьи в итоге и был вынесен. Оправданный в Нюрнберге Шахт прожил долгую жизнь, и в семьдесят лет у него были две маленькие дочки.
— Словом, вы научились различать индивидуальности среди этого преступного сообщества, поняли, какие это разные были люди. Не появилось ли к кому-то чувство жалости и сострадания как к случайно попавшим в хитроумно расставленные фашистские сети, как к людям, которые были обречены делать то, чего не делать они просто не могли?
— Нет, ни к одному из них я не воспылала сочувствием. Это были не просто исполнители, подвластные чужой воле. Но те, кто, собственно, и олицетворял волю фашизма. Среди рядовых исполнителей, если не рвутся» в первые ученики, еще могут оказаться случайные люди. Но в руководящем составе государства, тем более при такой политике, тем более в решающий период его истории, появление таких людей абсолютно исключено. А наблюдая вблизи всех этих разных людей, я просто ужаснулась при мысли, что это адская смесь крайнего национализма, человеконенавистничества, расовой исключительности может найти приют в самых разных душах, противоядием тут не является ни ум, ни эрудиция, ни красота.
— В воспоминаниях Шпеера, министра вооружения гитлеровского кабинета, также оправданного Международным трибуналом, есть немало любопытных откровений. Там сказано, в частности, что главными противниками нападения на СССР накануне войны были Геббельс и Геринг. Другие же лица из ближайшего окружения Гитлера осудили их, полагая, что подобное миролюбие — результат того, что они расслабились и деградировали, ведя роскошную жизнь и не желая расстаться со своим благополучием и привилегиями, дарованными властью. Шпеер же и другие высокопоставленные члены «партии войны» полагали, что нельзя жить столь мелкими и корыстными интересами, что вопросы, имеющие значение для всей нации, важнее личных дел. Общественное значило для них больше, чем личное. Мы много раз слышали нечто подобное и от других руководителей другой школы. А как там все выглядело на практике?
— Декларируемые истины и там находили, я бы сказала, ограниченное применение. Тот же Шпеер в переведенной мною книге «Воспоминания» красноречиво свидетельствует о нравах образца 1942 года, укоренившихся в руководстве рейха. Представьте, перманентная война — уже реальность. Мобилизация всех резервов и ресурсов стала для Германии неотложной задачей. Идя навстречу требованию министерства вооружения, Гитлер в своем патриотическом воззвании призывает страну жить и действовать в режиме строгой экономии, одобрено, в частности, предложение законсервировать все строительные работы. Все должны трудиться только на победу. Первыми нарушают ими же утвержденные заповеди Гитлер и Борман, причем фюрер не может отказать себе в желании перестроить свой замок в роскошный дом приемов. Гиммлер тайком возводит особняк для своей любовницы. Ради дорожного комфорта Лея, Кейтеля и других в 1942-1943 годах сооружаются новые спецпоезда. Венцом же подобной заботы об общественном благе становится упорная борьба Роберта Лея за успешное окончание в создавшихся нелегких условиях строительства свинарника в своем образцовом имении. Причем, желая довести начатое до конца, этот рейхсляйтер НСДАП по организационным вопросам и руководитель германского рабочего фонда доказывает, что Германия должна пойти ему навстречу, так как он разводит особую породу свиней, которая поможет решить проблему снабжения населения.
(Продолжение следует, начало в предыдущем номере)