Перекричавший смерть
Поэт родился в Пятигорске, на Северном нашем Кавказе, 1 августа 1943 года. В бомбоубежище — это потом ему сказали, что люди вокруг, бежавшие от войны, заклинали его: «Кричи!» И он кричал, и они остались жить, и он стал жить. Ибо сказано: «Мир входящему».
Таким было начало пути Анатолия Михайловича Марласова, — подумать только! — четверть века связанного с Тюменским Севером, нашим краем, городом. Он одарен .особым искусством жить, когда «не требует поэта к священной жертве Аполлон» и когда в любой миг бытия можно вызвать Eе… «Минута, и стихи свободно потекут». Но, впрочем, умением прирастать одновременно и естественно, заслуженно и вдохновенно, в чинах и строфах отличается именно родная поэзия. Губернатор и пиит Г.Державин, министр и баснописец И.Дмитриев, член Президиума Верховного Совета СССР и стихотворец Р.Гамзатов…
Правда, закончив в 1969 г. Московский институт культуры, А.Марласов и по службе продвигался вперед в близкой для поэзии области — начинал заведующим отделом культуры в Тазовском районе, с 1993-го -директор областной научной библиотеки. Что меня приятно удивляет, так это то, что чем выше он поднимался по служебной лестнице, тем глубже и мудрее становился его поэтический мир. Сравните сами. Вот северный мотив в начале («Страна Ямал»): «Конечно, тут еще не рай — Я тропку правды не нарушу, Но я влюблен в суровый край, В его талантливую душу». И спустя годы («Нет, я юность не рассеял…»): «А пока, влюбленный в Север, В эту хладную зарю, Зрелость надо не рассеять, -Сам себе я говорю».
Может, по этой причине, часто публикуясь в коллективных сборниках, журналах, газетах, Марласов не торопился пробивать свой персональный сборник стихов. В советское время его поминали в отчетных докладах местного отделения Союза писателей через запятую в пресловутом перспективном ряду. В 80-е он «продвинулся» вперед, был в первой тройке лидеров региональной северной поэзии. И только сейчас, зимою 1995-го, он пришел к нам во всеоружии своего блистающего и открытого всем добрым ветрам и надеждам поэтического мира, стукнул об пол своим «Белым посохом» — первым в биографии сборником стихов, увидевшим свет в Тюмени в издательстве «СофтДизайн» (почему так и почему пишется вместе, спросите не у Марласова, а у создателя сборника Ю. Мандрики).
Не думаю, что получился отчетный, как бы итоговый сборник, в котором помещено около 130 лирических произведений. Просто поэт обрел ту настоящую силу и правду собственного взгляда на обыкновенное и странное, божественное и трагедийное чудо бытия, которые, не в пример многим местным и столичным модным стихотворцам, духовно возвышают нас вместе с автором: «И хочется сказать — Не говорится, И хочется кричать — Такая боль! И я не знаю, Сколько будет длиться Проклятие…. Мучение… Любовь…».
Душа поэзии — метафора, так, примерно, определил суть прекрасного ремесла в своей статье в знаменитом и разруганном официозом альманахе «Литературная Москва» (1957) Б.Пастернак. Метафорическое поле А.Марласова дивно и беспредельно — как серебристо-синяя ямальская тундра, с глазами-блюдцами тамошних озерков, как упругие петли Оби и Туры, раскачка кедровых боров и скрытая в обыденной толще душа человеческая. Eго же душа не терпит одиночества, она очищает отчужденные пространства между людьми, сближает и радует их, открывает их доброе предназначение: «Я не смогу теперь смотреть Подобострастно иль в угоду. Ни на людей, ни на природу — Мне будет легче умереть».
Я имею полное право назвать «Белый посох» А.Марласова главным литературным событием года в нашей культурной жизни. Всего лишь несколько аргументов. Это единственная книга у нас, в которой нет дешевой политической конъюнктуры, дурной ангажированности наших «тружеников пера» с их многолетними разборками и делениями на чистых и нечистых, своих и чужих. Нет в ней и сегодня еще модной порнухи с чернухой. Она не открывается программным «барабаном», в которых коллеги автора то спасают Русь, то в ускоренном «речкаловском» темпе гонят ее на Запад. Даже про столицу А.Марласов не пишет, а обращается к реке Москве.
Он нашел свою Родину, которая, «как женщина на бэ, Нас предавала, братцы, ежечасно, я не верил самому себе — Я понимал, что Родина ужасна. Ужасна тем, что я ее люблю… Но на могиле на своей велю Два слова высечь: «Родина прекрасна!». Эти строфы любопытны еще и тем, как автор творчески соотносит себя с классическими традициями отечественной поэзии, в данном случае, со знаменитой лермонтовской «Родиной». Получилось развитие известного мотива, современное его понимание.
Да и в чистой поэтике А. Марласову таланта не занимать, органично обращается он к самым актуальным ныне приемам, сверхтексту, интертексту, содержательным паузам и цитатам из далеких и близких друзей-поэтов. Пример сверхтекста? Пожалуйста: «Россия, я твой колобок… Беспечно не пою я, нет! С небес я не хватаю звезды, Я из муки военных лет Голодной матерью был создан». Фольклорно-сказочный сюжет о колобке порождает новую духовную ситуацию, нового человека и его путь, а глубина замысла в образе «мука военных лет» отражается в страшной военной сверхреальности, связанной с рождением нашего поэта.
А вот интертекст: «Не требую денег, награды — И этим богача душа. Мне Родину только и надо И… зернышко карандаша». Якобы странное сближение последних двух слов указывает на личное открытие А.Марласовым сути своего творчества как прорастания зерна в земле.
Так появилось в тюменской поэзии доброе поле Анатолия Марласова, со всех сторон открытое людям. Eго урожая хватит всем на долгие годы.