А било: каждому квартиру нам обещали командиры
Когда я начинала писать этот материал, не знала даже, появится ли он вообще на страницах газеты. Рядом были большое желание помочь и такой же страх: как бы не было хуже. Читатели поймут этот страх.
Симпатичная женщина, неплохо одетая, с милым, тихим голосом. Увидишь ее на улице — никогда не подумаешь, что рабочий стаж у нее около тридцати лет. И не заподозришь, что много лет она живет под гнетом самого страшного, что может испытывать мать, — болезни своего ребенка. Болезни непонятной, не имеющей даже названия. (Несмотря на то, что дочь Рамзии Баязитовой больна уже пятнадцать лет, диагноз до сих пор не поставлен). Врачи разводят руками: «Мы видим такое в первый раз». Соответствующее и лечение: попробуйте то, попробуйте это. Каким будет результат — никто не скажет.
На камвольно-суконном комбинате Рамзия — двадцать шесть лет. Работала втростильно-крутильном цехе. Когда заболела дочка, перешла в лабораторию, потом в бухгалтерию. В очереди на квартиру Рамзия стоит почти столько же, сколько работает на КСК. Вообще-то могла подать заявление буквально с первого дня, но было странное (или глупое?) правило: у незамужних в те годы заявление на жилье не брали.
С замужеством положение с :жильем изменилось. Не улучшилось, а именно изменилось. С мужем’, с его двумя братьями и их женами они стали жить в доме свекрови. В частном доме на улице Калужской, на окраине Тюмени. Постепенно братья мужа с семьями ушли в собственные квартиры, а семья Рамзии осталась. Сейчас занимает одну комнату. Окраина — она и есть окраина: весной и осенью практически непроезжая.
Жизнь осложнилась после строительства окружной дороги. Зажатый между нею и железнодорожными путями поселок стал подтопляться грунтовыми водами. Теперь вода стоит в подполье почти весь год. По этой ли причине или по другой -врачи так и не знают — болезнь девочки еще обострилась. Eсть медицинское заключение о необходимости для девочки благоустроенного жилья.
С 1978 года Баязитовы ждут квартиру. «При советской власти» не получили жилья , сейчас надежды еще меньше. Год назад на «Кросно» сдавали дом, в котором Рамзия могла получить квартиру. И получила бы, если бы кто-то, не будучи в состоянии оплатить взнос, «выпал» бы из очереди (Генеральный директор спросил: «Eсли мы тебе дадим квартиру, где ты возьмешь 15 миллионов?». «Муж попросит ссуду на работе»). Не получилось: все выполнили условие и расплатились за квартиры в течение полутора лет. Очередь подвинулась, но не настолько, чтобы в число счастливчиков попала Рамзия.
Теперь ей предлагают две комнаты в общежитии. Рядом, но не смежные — смежных в общежитиях не бывает. «Сибирячка» когда-то была в числе лучших пансионатов в городе. Теперь в кухне на восемь комнат нет плиты, не работает лифт, запущены душевые и туалеты. Наверное, и на это надо соглашаться. Тем более, говорит начальник отдела социального развития «Кросно» Ольга Нелюбина, эти комнаты предлагаются в качестве меры временной, чтобы вывезти больного ребенка из сырого дома. К тому же у Рамзии серьезно болен муж (у него язва желудка). С армии так мучается. Недавно снова лежал в больнице. Выходит, на руках Рамзии -двое тяжелых хроников.
Сейчас Рамзия собирает всевозможные справки. И с горечью говорит, что по тем справкам, которые дают ее дочери, никаких преимуществ на получение квартиры у них нет. Кощунственно звучит, но ей говорят: вот если бы девочка была уже слепая… ( у нее болезнь глаз). Каково матери слышать это?
После всех встреч — с Рамзией, в профкоме, в отделе по жилью — я пошла к директору АООТ «Кросно». Анатолий Петровский прямо сказал: «Я не знаю, как ей помочь». Он понимает, почему Рамзия пошла со своей бедой к мэру города. Потому что комбинат уже не строит жилье в тех объемах, как раньше (сдали тысячу квартир за последние десять лет, то есть по дому в год). И ветераны комбината, раньше приходившие к Петровскому скандалить из-за того,что попали в малосемейки на улице 30 лет Победы, теперь говорят «спасибо» — потому что в наступившие «новые времена» им не видать бы и этого.
«У меня таких, как Баязитова, ветеранов — триста,» -говорит директор. Добавим: а всего очередь на жилье — чуть не две тысячи человек.
Правда, Петровский считает, что город (его администрация) может помочь Баязитовой. По его словам, за год «Кросно» уплатило 18 миллиардов рублей налогов. Из них, полагает директор, можно было бы найти 80 миллионов на одну квартиру. То есть зачесть стоимость одной квартиры в счет комбинатских налогов , учитывая сложную ситуацию в семье, которая обращается за помощью.
Может быть, есть и другие методы, другие пути? Допускаю даже, что в «Кросно» могли скрыть от журналиста какие-то подробности этой истории. Но думаю, что все равно стоило затевать этот разговор на нелегкую квартирную тему.
Потому что практически уже нельзя надеяться на бесплатную, грубо говоря, дармовую, квартиру. Мы этого не осознали еще, но столкнемся с этим очень скоро, а многие уже столкнулись.
… Кому-то уже стало неинтересно: никого из начальства не ругаем, а начальники, давно известно, всегда во всем виноваты. Но может, кто-то и поймет, что сказка о голубом блюдечке с золотой каемочкой, на котором государство подавало квартиру, — эта сказка закончилась. И теперь гораздо больше в ходу поговорка о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
Что это за мышеловка, кто и когда положил в нее бесплатный сыр, от которого ныне остался только запах, каждый понимает по-своему. Просто есть статистика, когда много-много случаев. И есть трагедия.
Такая, как у Рамзии Баязитовой.