Негр Гриша из Тюмени
16 февраля наш город посетил художественный руководитель московского театра «Сатирикон» Константин Райкин. Желающие тюменцы могли попасть на его моноспектакль «Давай, артист!».
В своем вступительном слове Константин Аркадьевич сказал: «Все, что вы увидите и услышите в этом концерте, — это далеко не все, на что я способен. Так как я -прежде всего драматический артист. А то, с чем я сюда приехал, -так, «отходы производства», представляющие сами по себе некоторую ценность. Как алюминиевые кастрюли, изготовляемые на заводе, выпускающем самолеты».
Что же за блюда были приготовлены нам в этих «кастрюлях»? Вряд ли мой пересказ смог бы дать полное представление о происходившем на сцене. Но о том, что было преподнесено «на десерт», стоит рассказать.
Перед стихами Пушкина в зал было брошено размышление о том, что он все-таки великий русский поэт, несмотря на свое «экзотическое происхождение». И тут же, без всякой паузы: «Вот у меня в театре есть молодой, очень талантливый артист, тоже негр (пауза, тишина), Гриша (смешки в зале), из Тюмени (дружный хохот)».
Соседи вокруг меня от души веселились — эта новость была воспринята ими, пришедшими сюда «побалдеть», как очередная шутка. Никто рядом со мной не стал толкать друг друга в бок с возгласом «Помню, жил у нас такой!».
А вот я действительно помню Гришу Сиятвинда. Школьниками мы занимались в театральном кружке во Дворце пионеров у Тамары Николаевны Соколовой. Гриша был отличником, активистом и всеобщим любимцем нашего драмкружка. Какое у нас, школьников, было тогда представление о понятии «талант» — не помню. Помню только, что все единодушно считали, что любая роль ему удавалась лучше, чем кому-то другому. Он играл так, как никогда не получалось у «дублеров» из второго состава.
Помню, что отец мой, вечерами выступавший на кухне передо мной в роли личного театрального критика всех наших детских спектаклей, однажды сказал, что никто из нас пусть даже и не мечтает стать настоящим артистом. Тем более Гриша. «Допустим, он станет артистом. Но в нашем советском (тогда еще советском — А. К.) искусстве человек такого происхождения не может быть главным героем. Для него же не будет никаких значимых ролей в спектаклях и фильмах, кроме «Отелло». Кому будет нужен его талант?».
А Гриша был единственным из нас, кто решил посвятить себя театру. Он поддерживал дружеские отношения с Тамарой Николаевной, и от нее мы узнавали о его дальнейшей судьбе. Поехал поступать в Москву… Поступил… Закончил… О том, что он оказался в «Сатириконе», я узнала в прошлом году. И ничуть не удивилась.
Мой отец оказался не прав.
Ибо Константин Райкин, сделав несколько комплиментов в адрес своего одаренного коллеги, сказал, что как руководитель театра обладает правом выбора репертуара и распределением ролей среди артистов. «Как ты думаешь, если я возьму пьесу «Отелло», кому достанется главная роль?» -такой вопрос, усмехаясь, он задал Грише. «Мне, наверное», — пожав плечами, ответил тот. «Нет, ошибаешься. Мне!». Одним словом, деспот. Но все равно было заметно, что Гришу он уважает. Стало быть, есть за что.