Арт-подготовка по-тюменски
В огромном — раскидистом снаружи и развесистом внутри выставочном зале Тюмени в июньские дни воцарилось изобразительное искусство. По духу и содержанию оно московско-тюменское. По форме — всероссийское и самое что ни на есть традиционное. Авангардным оно может показаться только тем, кто привык видеть кудрявые березки и сладкие натюрморты в богато позлащенных рамах.
Скульптор Олег Слепов (Москва), график Александр Чемакин (Тюмень) и живописцы Владимир Глухов (Тюмень), Иван Новоженов и Азам Атахан (оба -Москва) каждый по-своему, но громко и внятно, а порою и агрессивно, реагируют в своем творчестве на окружающий мир.
Иван Новоженов, на первый взгляд, самый эмоциональный из них, самый опытный и активный. Eго кисть свистит по поверхности холста, как карандаш по поверхности шероховатой бумаги. По существу он не живописец, так как мыслит не цветом, а линией или, в лучшем случае, пятном. Цвет у него неизменно воспринимается как тюбиковая краска и не переплавляется в колорит. Новоженов — виртуоз графического джаза, способный импровизатор-эгоцентрист, поющий себя и о себе, Он выводит витиеватую и, временами, захлебывающуюся линию-мелодию, как саксофонист, или резко срывается в дробь, шорох и перестук ударных точек, штрихов и пятен. Как всякий эстрадник, он любит шумовые эффекты, экстравагантность и многословный конферанс. Последний он с успехом осуществляет собственными силами или доверяет искусствоведческому сервису (смотрите каталог последней персональной выставки Новоженова, прошедшей в мае 1996 года в московском-ЦДХ).
Несмотря на принадлежность к поколению, заявившему о себе в начале 70-х годов, по духу своего литературно-публицистического искусства Новоженов -типичный «шестидесятник». Не случайной в этом плане видится его филадельфийская выставка с таким монументальным публицистом, как Эрнст Неизвестный, чья пластика сформировалась и полностью законсервировалась на рубеже 50-х и 60-х годов, пиком которых была знаменитая выставка 30-летия МОСХ.
Одну из главных партий в выставочном московско-тюменском оркестре исполняет Владимир Глухов. В принципе, он не джазист-эстрадник, хотя иногда и отдает дань жанру «легкой музыки» в портретировании колоритных персонажей («Шашлычник», «Вася и облако», «Тюменские страдания» и т. п.). Наиболее существенную роль в экспозиции играют большие картины Глухова 1992 года — «Двое», «Шитье», «Добродетель птиц», Но выдержать высоту мощного органного звучания -дело многотрудное, Видимо, поэтому Глухов меняет масштаб своих картин. Но и в этом случае ему часто удается говорить о высоком, благодаря композиционной крепости и интенсивности цвета («У ворот», «Собирательница винограда»).
Будь моя воля, я бы по старой академической традиции XIX века направил бы Глухова на год-другой в Италию для усугубления и совершенствования монументального таланта. А по возвращении в родную Тюмень щедро предоставил бы ему стены общественных зданий.
За компанию вместе с Глуховым нужно было бы «сослать» в Италию и Азама Атахана. Он также тяготеет в своем творчестве к большой форме и внятному монументальному высказыванию («Родина», «Возвращение», «Хозяйка», «Похищение»), Eго образы рельефны и даже суховаты в своей скульптурной объемности. В цвете он в отличие от Глухова обходится без мистического свечения. Но при этом у Атахана в лучших композициях открывается пространственная бесконечность. Eго четко очерченные персонажи действуют как бы на фоне вечности. Иногда проявляющаяся сюрреалистическая витиеватость и заостренность форм им явно вредит, Но, к счастью, эти формальные «восточные сладости» фрагментарны и не отменяют основного пафоса крепкого монументального творчества Азама Атахана.
Веселая, легкая и внешне незамысловатая графика Александра Чемакина привлекает цельностью и незамутненностью авторского взгляда на мир. Eго портреты и многочисленные автопортреты полны умной иронией и, что не менее ценно, самоиронией («Обед», «Мелиорация», «Страда» и т. д.). Формально многие листы Чемакина заставляют вспомнить экспрессивную графику начала нашего века. Некоторые композиции художника обладают почти плакатной дальнобойностью и выдерживают значительное увеличение. Может быть, еще и этим обстоятельством объясняется его живописная проба по написанию крупноформатного пейзажа с зеленой горой, синим небом и одиноким деревом на желтой полосе земли. Чемакина явно привлекает свежесть примитива, соединенного в его конкретном случае с профессионализмом графика-универсала, способного с равным успехом создавать театральные афиши, книжные иллюстрации и серии станковых портретов, натюрмортов, пейзажей и жанровых сцен.
Скульптор Олег Слепов мог бы родиться и успешно реализовать себя ровно на один век раньше. В конце XIX — начале XX столетия стиль модерн был ведущим стилем времени. Но, видимо, подобная перекличка эпох и стилей не случайна. Eсть в воздухе наших смутных лет нечто такое, что побуждает художников к эстетической многослойности и витиеватости, к раздвоению и дальнейшему развеществлению образной структуры.
Слепов успешно работает на контрасте ажурного сварного (так и хочется сказать «графического») металла и текучих телесных деревянных форм.
Этот контраст проявляется и в его «рыбах» с человеческими ликами-профилями. Одной из лучших композиций на выставке является «Сон» (1992), где удлиненные формы тела не переходят в чрезмерную изгибистость, как в «Леде» (1992). Выразителен и по-скульптурному немногословен «Последний герой» (1995) с тонко выявленной текстурой деревянного торса, жестоко пробитого стрелой. Композиция «Странницы» (1993) при всем богатстве фактур и тонировок представляется мне не совсем состоявшейся вещью и лучше всего «читается» в лоб, хотя и предназначена, как всякая скульптура, для кругового обозрения.
Но сколько бы мы ни всматривались в отдельные произведения и выставку в целом, нельзя забывать об общем фоне современного искусства в нашей стране и за ее пределами. Процесс по «удивлению Eвропы соленым огурцом» сегодня успешно завершен. Галереи и салоны Старого и Нового Света переполнены пестрой продукцией выпускников советских художественных школ. Мода на все «русское» осталась в первых годах «перестройки». Произошло то, что и должно было произойти -отсев руды, слабо обогащенной в творческом отношении, и отбор лучшего, достойного музейного уровня и уровня ведущих мировых галерей.
Молодым и не очень молодым тюменским и московским художникам предстоит трудный путь и явно не одна «тысяча ступеней» для восхождения на высоты современного искусства. Краткая арт-подготовка — это только увертюра. Впереди главные концерты и долгое наступление по всему фронту искусств.
Тюмень, июнь 1996 г.
Мейланд Вильям, искусствовед, г. Москва, 52 года. Руководитель художественного проекта «Международная ярмарка галерей «Арт-манеж».