Мой черный понедельник на транспорте
«Жестокие, сударь, нравы в нашем городе, жестокие».
А.Н.Остроеский, «Гроза»
Как обычно начинаю неделю с хорошим настроением. Понедельник — приятный день, если едешь на любимую работу, где тебя ждут и где ты нужен. До свидания — жене и детям, спешу к автобусу. Он сегодня на удивление пустой: безразмерная «гармошка» везет в город ночевавших на природе дачников с букетами разноцветных цветов. Eсть место даже сесть. Eдем на работу как белые люди. Редко такое случается, зато как приятно..
На остановке «Луговая» в салон хочет войти женщина килограммов на сто с лишним, но застревает в европейских размеров двери. А в руках, как у всякой простой советской женщины, целых три полных сумки. Старый «жельтмен», я бросаюсь помогать даме. Подхватываю под руку, нежно, но настойчиво тащу вверх и подбадриваю:
— Ну, теща, давай, давай. Eще чуток!
И вот дама в салоне, перевела дух и в мой адрес:
— Мать-мать-мать! Зять… долбанный сыскался! Без тебя, … , зашла. Не первый раз застреваю в этих … дверях. Сделали на хиляков…
Народ, конечно, смеется:
— Ну, что — помог? Вот и получай с утра!
А дама выступает, будто на митинге:
— Зять!… Зять любит взять! Меня вот зять обобрал. Небось и ты, … , свою тещу обобрал? Сначала дочь взял, а потом и денежки! Знаю вас, … зятьев.
И все многоточия — открытым текстом. Мне смешно, но я включаюсь
в разговор, стараясь свести его к шутке:
-Да нет тещи у меня. На сироте женился.
Дама оглядывает меня с головы до ног:
— Ой, врешь! Такой красавчик — и на сироте. Небось на дочке секретаря обкома женился, на богачке…
— Да нет, у моей невесты богатства только и было, что ее красота…
Так за обсуждением темы «теща-зять» и въехали в город. Настроение, конечно, аховое: с утра низа что обложили матом и заподозрили в ограблении тещи. — У «Океана» пересадка. И опять на удивление автобус почти пустой. Какой счастливый понедельник! Пропускаю вперед мужичка средних лет, он ловко вскакивает в автобус и садится. Захожу и я. Автобус дергается, я невольно переступаю ногами и — надо же беде случиться — слегка наступаю мужичку на носок туфли.
— О-о-о! — заорал он. — Мать-мать-мать! Не видишь, что ли, у меня эта нога болит.
Я скорее извиняюсь и говорю, что в самом деле не вижу его больную ногу. Вроде все нормально внешне. И в намерении свести дело к шутке советую: надо на ногу повесить надпись «Этаногабольная! Осторожно!».
— Так ты еще и смеешься! — взвивается мужичок. — Вот тебе, вот тебе, вот тебе.
Он вскочил и давай «больной» ногой топтаться по моим ступням, нажимая на каблук и ввинчивая его в мою обувь, б, мои туфли! А я их утром только что начистил.
— Что вы делаете? — спрашиваю. — У вас голова не болит? Или из Винзилей вас рано выпустили? Вы ж говорили, что эта нога у вас больная? А деретесь как здоровый.
Мужичок отвернулся. А я ушел от него: не дай бог, кусаться начнет.
Настроение на нуле. Рабочий день начинаю с мытья обуви.
Рабочий день тем и хорош, что в конце концов заканчивается.
Направляюсь к дому. В автобусах стало теснее — и у других трудовой день кончился. Вхожу и направляюсь в середину салона, где обычно свободнее. А по пути дама сидит, ногу на ногу положила и любуется своей туфлей, изрядно измазанной в тюменской грязи после дождичка; Мне идти мимо туфли.
— Сударыня, — говорю, — пожалуйста, уберите ножку. Ведь тут людям ходить, измажутся.
— А мне так сидеть удобнее.
— Потерпите до дома, там удобнее расположитесь…
Но тут сзади наперла толпа и протолкнула меня. Пролетая, почистил я дамскую туфлю своими штанами. Кто был за мной, конечно, отполировал ее до зеркального блеска.
Пересаживаюсь на дачный маршрут, идущий в Заречье. По случаю понедельника в нем необычно пусто. Все сидят, только я да мужчина рядом стоим. Освободилось место, он мне великодушно предлагает:
— Садитесь!
-Спасибо, я уже сидел, — отвечаю. — Садитесь вы.
Мужчина садится и говорит мне доверительно:
— И я отсидел целых восемь лет.
— Да я не в этом смысле, — отвечаю, — я сидел в другом автобусе.
Мужчина с досадой отворачивается. Я понимаю его — не перед кем пооткровенничать.
Такой «понедельник» иной раз бывает в любой день недели. Просто в этот раз скопилось все сразу, именно на первый день, называемый в народе «черным», или «тяжелым».