Прогулки с Августой в октябре
Я не знаю, почему в поисках места для мемориального знака остановился на небольшом скверике около асфальтового завода, прилегающем непосредственно к улице Полевой.
Вроде бы все данные говорили о том, что здесь хоронили добропорядочных затюменских купцов, а жертвы тридцать седьмого года были закопаны несколько дальше, «на восточной окраине старого Затюменского кладбища». Оказалось, что я прав и не прав одновременно. Но — по порядку.
Современная история бывшего кладбища, на котором по ночам тайком закапывали расстрелянных тюменских жителей, а также крестьян из близлежащих районов, началась с письма пенсионерки А. Кузьминой, которое в начале 1989 года пришло в «Тюменскую правду». Она первая рассказала о страшной тайне Затюменского кладбища.
В управлении комитета государственной безопасности на мой запрос ответили: «Не может быть!». А потом нашлись бумаги и оказалось, что очень даже может. Более того, в деревообделочном цехе на улице Полевой нашлись даже свидетели, которые своими глазами видели пробитые пулями черепа, на которые наткнулись, когда рыли яму для туалета…
Пенсионерка А. Кузьмина оказалась хорошо знакомым мне корректором газеты «Красное знамя» Августой Михайловной. До войны она жила на улице Пролетарской и до сих пор помнит страшный стук телег в ночной тишине — по Ямской, по За-тюменской, по Пролетарской двигались в сторону Затюменского кладбища тяжело груженные повозки. До сих пор стоит в ушах однажды услышанный крик.
У Августы Кузьминой профессиональная память корректора. Она нарисовала мне план местности, где было расположено кладбище. И только от нее я узнал, что старое купеческое кладбище находилось не слева от Полевой (Полевая, по словам Августы Михайловны, заканчивалась перед самым кладбищем), а справа. Там, где стоят мачты радиоцентра. (По словам Геннадия Седова, вице-президента телерадиокомпании «Регион-Тюмень», радиоцентр был построен в начале 60-х годов.
Затюменское кладбище было окружено рвом, левее рва, через дорогу в деревню Воронино, размещались еще два небольших кладбища — еврейское и татарское, а дальше в сторону речки Бабарынки был выгон (Августа Михайловна называет его — поляна). Все пространство было покрыто хаотически разбросанными холмиками. Августа Михайловна помнит даже молодую травку на этих холмиках и рассказы о них.
Так все стало на свои места. И Затюменское кладбище, все деревья на котором в войну спилили на дрова солдаты, жившие в четырех бараках (на месте нынешних пятиэтажек ДОКа «Красный октябрь»). И безвестные могилы, фамилии тех, кто в них захоронен, мы знаем, не знаем только, кто в какой. И площадка, интуитивно выбранная нами (внуком расстрелянного бывшего штабс-капитана Михаила Львова — Владимиром Львовым, архитектором Виталием Воробьевым и мною), оказалась той самой конкретной точкой.
… Вчера мыс Августой Михайловной побывали на бывшем Затюменском кладбище. Бродили на просторе, на пустоши между опорами радиомачт. Она рассказала мне, что там, на самом краю оврага, сползающего к старой мельнице, стояло одноэтажное кирпичное здание, которое местные жители называли «арестный дом». После войны оно было по чьему-то распоряжению стерто с лица земли. Сосед Августы Михайловны, бывший рабочий мельницы (она стояла на месте нынешнего мелькомбината), рассказывал ей, что из «арестного дома» время от времени брали у него для каких-то целей брезентовый полог…
Кто скажет сегодня: не служил ли этот стоявший в глухом отдалении за кладбищем «арестный дом» еще одним местом расстрелов?
30 октября — день памяти жертв массовых репрессий. Eсть стремление к этому году установить на Затюменском кладбище памятный знак, сложенный из кирпичей разобранных стен дома по улице Семакова, дома НКВД.
А директор департамента коммунального хозяйства Александр Протопопов, много лет работавший в администрации Калининского округа, и председатель земельного комитета Анатолий Попов считают, что вся эта территория, служившая местом захоронений, должна быть превращена в мемориальный парк.
Глаза — боятся. Руки — делают.