«Если коммунисты поднимутся и пойдут, я — с ними!»
Я искал Красный переулок ‘ и медленно шел по пустынной улице Щербакова с надеждой на прохожего, чтобы навести справки. И он наконец вывернул из-за угла — высокий, по-зимнему уже одетый, выбритый до синевы. На мой вопрос охотно откликнулся, показал объект моих поисков и явно не спешил отправиться по своим делам. Я тоже особо не торопился, и мы разговорились.
Моему собеседнику, как сразу выяснилось, уже за семьдесят, пенсионер, «времени — завались», но дел еще надо много переделать. Зима на носу. У него свой дом, и главная забота — дрова и уголь. Работал всю жизнь, перед пенсией — «взрывным» на северах, получает пенсию «400 тысяч с маленьким хвостиком». Других доходов и помощи нет. Дети живут далеко, у них свои заботы, по-нынешнему — проблемы.
Наш разговор от Красного переулка и текущих забот плавно перешел на нынешних «красных» и «белых». Раньше в Союзе люди делились на «красных» и «черных». «Красные» пили красное вино, имели красные носы и под красными знаменами ходили на демонстрации. «Черные» ездили в черных «Волгах», ели черную икру и отдыхали на Черном морег Теперь появились «белые», «новые русские». Они готовы подгрести под себя всю землю. Вон открыли магазин, машинами торгуют. Магазин огромный, так мало, все еще расширяются, скоро соседние огороды заграбастают. Разве такие жлобы помогут кому? Нет, не помогут.
— Вот раньше были богачи не такие, делились с бедными, — рассказывает мой собеседник. — Отец вспоминал про богатого человека из села Eмбаево: то ли Кормужаков, то ли Кормущапов, татарин. Случился пожар, и полсела выгорело. Он поехал в Туринск, нанял людей, чтоб лесу напилили и в плотах пригнали в Eмбаево. Сам за все заплатил. И на свои деньги дома погорельцам построил. Собрались новоселы к своему благодетелю и просят: «Скажи, Кормущапов, чем и как нам тебя отблагодарить?», А он ответил, что когда будут Аллаху молиться, пусть назовут его имя да имя мамы его и бабушки, И ладно будет.
И русским помогал, хоть они и другой веры. Отец же рассказывал, Eхал Кормущапов по Тобольскому тракту и встретил знакомого мужика русского из Малых Велижан, Это деревня между Eмбаево и Каскарой была, Eдет мужик на голых санях, сзади корова привязана. Кормущапов спросил мужика, куда это он торопится. Мужик рассказал, что корову кормить нечем: дело к весне, а сено кончилось, вот ведет ее продавать. Корму осталось только для коня. Кормущапов повел мужика к себе домой и приказал работникам наложить мужику добрый воз сена, да еще дал мешок овса и муки. А потом спросил, сколько мужик собирался за корову на базаре денег просить, и дал ему столько и сказал, чтоб вел корову домой — молоко, чай, детишкам надо. Вот был богач!
Я попытался возразить, что эти «новые русские» из автомагазина, может, еще не так богаты, чтобы, скажем, половину Зареки за свой счет перестроить. Они, может, еще все в долгах. А со временем и начнут помогать тем, кому под такие магазины места не хватило, и пенсионерам в том числе. Может, они уже и помогают, только мы не знаем.
Однако мой собеседник решительно возразил против этих предположений. Такие магазины в долг не строят. И по поведению этих новых хозяев видно, что они захватчики, а не помощники.
— Вот были коммунисты. А я беспартийный. Сколько я сними рядом переработал! Сколько водки вместе выпил! Хорошие мужики были. Хотели, чтоб всем было одинаково. Жаль, потом тоже разделяться стали. Работяги с партбилетом вкалывают на трассах, ютятся в вагончиках. Романтики! За запахом тайги приехали. И я с ними. А начальство с партбилетом себе квартиры строило, домики с саунами на берегу тихих озер. И прочее такое. Уже пол-России разворовали, а Брежнев все шамкает: «Коммунисты — лучшие люди». Лучшие люди были работяги, они все тянули на себе. Весь Север вытянули. Нефть и газ стране добывали. Конечно, многие получили в городах квартиры, а многие — одни обещания.
— А что же вы в партию не вступили?
— Отец мне запретил. Он верующий был и мне сказал, что партия не для мусульман. Мусульманам надо держаться Аллаха.
— Ну, и помогает Аллах?
— Помогает тому, кто сам работает, как и христианский Бог. Eсли б он еще наставил на ум тех, кто пенсии устанавливает,,. Раньше было лучше. Получал я 500 рублей с небольшим на Севере. Здесь в Тюмени не всякий директор завода получал столько. Детей вырастили с женой… Умерла недавно… На все хватало. Все как-то ровно жили. Eсли кто и побогаче, то не выделялся, скромнее жил. Теперь не стесняются, Бондам, на другой стороне улицы, есть ювелирный магазин. На днях приехала жена одного из кандидатов в губернаторы и скупила все бриллиантовые украшения, Говорят, скоро реформа деньгам будет, вот драгоценности и скупают богатые люди. Их менять не будут, они всегда в цене.
— А откуда известно, что скупила жена кандидата в губернаторы?
— Да люди знают. Земля слухом полнится.
— Так, может, это только слухи?
— Нет, дорогой, это не слухи… Коммунисты что-то сидят и молчат. Но если они поднимутся и пойдут на всех этих «новых русских» или нерусских — все одно, — я пойду с ними. Я в армии с сорок третьего по сорок ВОСЬМОЙ был. Охранял военный аэродром. Вспомню быстро, как прицеливаться надо и куда нажимать. ‘