Блюз о собаке
Когда-то давно я в забытом уже журнале наткнулся на странное стихотворение -«Блюз о моей собаке». Начало, как стоп-кран в курьерском поезде, останавливало:
«У меня есть собака. Верней,
У меня есть кусок души,
а не просто собака…»
И сразу вспомнил: мне было лет 12, я жил в деревне и была у меня собака. Хотя не помню, как она появилась в доме. Дворняжка, небольшая, темная, с желтыми глазами и бровями. Она вошла в наш дом, будто так и должно быть. Собачка спала у меня в ногах, и моя мама, переехавшая в уральскую деревню с московской улицы Горького, ничуть не протестовала. Я сейчас предполагаю, что и у нее когда-то, в другой деревне, где-то в Белоруссии в начале прошлого века, тоже была своя собачка. Дружок бегал со мной на речку и в лес по грибы, купался в реке с опасным названием Теча. Он был. И таким остался в памяти.
Других собак у меня не было, поэтому никто не посягал на его место в моей душе. А теплое отношение к собакам осталось. Наверное, собаки это чувствовали.
И вот прошлым летом, когда было немного жарко, я по дороге из типографии укрылся в одном скверике. Мне не терпелось разобрать рукопись, о которой говорил с редактором. Раскладывал листки то влево, то вправо. Какие-то абзацы пробовал читать вслух. Все-таки десять лет работы на радио не пропали даром. Как и уроки дикторов — Лидии Александровны Воронцовой и Кати Павловны Трофимовой. Наверное, я немного увлекся с модуляциями. И тут, словно пришел на голос, передо мной останавливается здоровый лохматый пес, но с ошейником. Встал и слушает. «Что скажешь, собака?» Молчит.
Собак я не боюсь. Ну, и продолжаю: «Собака, ты ступай, мне тут с самим собой поговорить надо». Он отошел и опять остановился. На улице градусов 30, а он — в лохматой шкуре, ему жарко. А у моей ноги бутылочка с водой. Пес смотрит то на бутылку, то на меня. А поблизости никакой другой посуды. Вижу кусок чистого, без травы и песка, асфальта, налил ему лужицу. Пес стал лакать. Потом спокойно улегся за моей спиной, как будто охраняет или прислушивается к моему голосу. А я продолжаю читать…
…Но пора уезжать. Иду к машине. Пес меня сопровождает, как положено, отставая на полшага. Вроде я — его хозяин, а он — мой пес. Дошли до машины, я говорю: «Извини, у меня ничего нет, чтобы тебя угостить». Видимо, он понял и пошел по дороге. Собака ведь понимает, когда с ней разговариваешь, как с человеком.
Назавтра я снова ехал с той же дорогой. Про лохматого пса помнил и захватил кусок хачапури. Даже посидел на той же лавочке. Но пес не пришел. Я оставил лепешку под скамейкой. Eхал и повторял стихотворение-блюз:
«…я очень люблю ее
и часто сочувствую ей:
Нет собаки у бедной собаки моей.
И вот, когда мне бывает грустно…
А знаешь ли ты, что такое собака,
Когда тебе грустно?
И вот, когда мне бывает грустно,
Я обнимаю ее за шею
и говорю ей:
«Собака, хочешь,
я буду твоей собакой?».»
Это написал аргентинский поэт Хулио Сильвайн.