О Конституции и не только о ней
По некоторым данным, не более 30 процентов граждан России, которым 12 декабря предстоит высказать свое отношение к проекту новой Конституции РФ, знакомы с текстом Основного Закона. К их числу бесспорно принадлежит и тюменский мэр Степан Киричук.
Гражданин Киричук, мэр Киричук
— Радует то, что этот проект, во-первых, решает проблему целостности нашего государства, России. Второе — большая часть статей новой Конституции гарантирует права и свободы граждан. Человек ставится во главу всего.
Исходя из этого, народ России объявляется единственным носителем суверенитета. Исходя из этого, государство берет на себя обязанности по защите прав и свобод человека. Это меня радует как гражданина Киричука.
Но как мэра Тюмени меня прежде всего интересуют статьи проекта, дающие возможность эффективно управлять хозяйством: двенадцатая и еще четыре, которые расшифровывают принципы местного самоуправления.
— Степан Михайлович, до сих пор всегда подчеркивалось, что исполком, Совет — это органы государственной власти. А в ст. 12 написано, что органы местного самоуправления не входят в систему государственной власти…
— Именно это меня устраивает.
— То, что вы — не чиновник государственный, не представитель, например, Москвы, а представитель местного населения?
— И то, что впервые закон закрепляет, что эти, не назначенные, а избранные населением органы управления самостоятельны в решении вопросов местного значения. Я говорю: впервые, потому что даже в последнем указе президента сказано, что глава администрации организует исполнение законов и решений, т.е. введен в систему государственной власти…
Конечно, самостоятельность местного управления не означает самодурства, которое вполне возможно в нашей жизни. Я понимаю самостоятельность как самостоятельность принятия решений под свою ответственность. Ответственность перед горожанами. Я должен принимать решение и знать, что любое из них тут же получит или одобрение, или обернется нокаутом. Зато я не должен оглядываться на то, как отреагируют вышестоящие органы. Лишь бы я не нарушил федеральные законы и конституционные принципы.
— Но ведь такой подход требует от каждого, кто работает в мэрии, повернуться на 180 градусов в своих ориентирах…
— 180, 160, 210 — это детали. Но поворот должен быть, это однозначно. Сегодня главный для нас человек находится на городской улице, а не в каком-то московском кабинете. Я больше трех лет работаю в органах советской власти. И пришел сюда лишь потому, что надеялся, что когда-нибудь население будет принимать решения самостоятельно. И все мои действия направлены именно на это, не на сепаратизм, а на конституционное осуществление прав граждан самостоятельно решать свои задачи.
«Да щей горшок, да сам большой» (А. Пушкин)
— Как закрепляет проект наше с вами право на самостоятельность? Я могу назвать основные позиции. Прежде всего, местное самоуправление имеет право на собственность.
Второе — мы имеем право и мы будем самостоятельно распоряжаться этой собственностью. Независимо оттого, понравится это руководству Госкомимущества или нет. Независимо от того, что, весьма вероятно, я за это могу быть снят с работы. Но мне кажется, что судьба одного мэра и ещё нескольких чиновников не столь серьезна. Пока же я в приватизации магазинов, например, отражаю не интересы населения, а интересы государства.
Третий момент самостоятельности, который обещает Конституция, — формирование бюджета. Пока же 29 ноября мы пойдем в администрацию области защищать программу и бюджет (как раньше я ходил защищать социалистические обязательства в райком и горком!). Самое интересное, что и субъект Федерации — область — ездит в Минфин и в Минэкономики защищать свой бюджет. Все продолжается: нам никто не верит. В Москве думают, что мы, работающие в районе, в поселке, в деревне, не знаем, как решать свои вопросы! А в Москве — знают. Зато когда мы ставим перед ними вопросы, которые должны решать в столице (например, о дотации на содержание брошенного ведомствами жилья), нам говорят: а вы для чего? это вопросы местного значения…
Почему чиновники долго живут
Четвертое — определение структуры. Советы и раньше не препятствовали, и многие администрации раздули штаты. Пример: в одном из районов Тюмени народным образованием руководит семь чиновников, а в другом 23. (Правда, лучше учатся там, где семь…) Но так решил глава администрации. Так ему преподнесли… семь чиновников, а в другом 23. (Правда, лучше учатся там, где семь…) Но так решил глава администрации. Так ему преподнесли…
Я хочу сказать, что зафиксированное в проекте Конституции самоуправление рассчитано на высокообразованных, эрудированных и сознательных специалистов. Которым -лапшу на уши не повесишь». Вот в городе перенесли автобусную остановку. Спрашиваю: зачем? — «Сейчас разберемся». Корреспондент знает, жители знают, а транспортное управление в сто человек численностью и комитет по транспорту — не знают. А почему бы им не ходить, как все, не выставлять уши на остановке и не слушать, что о них люди говорят? Но они защищены от этих людей. Часами личного приема. Необязательностью ответа в прессу.
— Вы задели опасную тему. Тему чиновничества. Говорят, что самое древнее животное на земле — таракан, он всех пережил. О чиновниках можно сказать то же самое. Одни и те же лица были в «коридорах власти» и во время КПСС, и при старых исполкомах, и при недавних Советах, и никуда не денутся и сейчас… А вы — о необходимости повернуться.
— Я должен сказать, что в нашей администрации нарушен принцип аппаратной работы. У нас могут задержать ответ или вовсе не ответить. У нас могут не принять посетителя или, приняв, не выслушать. Но это не относится к тем чиновникам, которые проработали при всех режимах. Да, они ничего не решат. Но человек будет принят, все будет сглажено, умиротворено. Вновь пришедшие не умеют себя вести вот таким способом — они или резко отказывают, или резко решают. Чаще отказывают. «Смотри, какие раньше были хорошие люди, а сейчас?». Но я склонен к тому, что в администрации города нужны и те и другие.
Ностальгия по идеологии
— Вот сегодня я столкнулся с тем, что показать свою работу наша администрация в принципе не может. Мы учредили телепрограмму «Город». Мы учредили радиопрограмму ГСН. Мы учредили городскую газету. Мы учредили пресс-центр. У нас есть договоры с аналитическими группами. С консультантами и социологами. Проводим встречи с религиозными и общественными организациями, с учеными и технарями… А информация идет о нашей деятельности такая: …Двадцать миллионов ОМОНу. «Сто миллионов Грузии…».
И я столкнулся с тем, что мы можем сделать, но не можем об этом сказать. Пример: за 9 месяцев мы построили жилья больше, чем за весь прошлый год. Статсборники все вышли. Пресс-конференции проведены. Никого это можем сделать, но не можем об этом сказать. Пример: за 9 месяцев мы построили жилья больше, чем за весь прошлый год. Статсборники все вышли. Пресс-конференции проведены. Никого это не заинтересовало.
Eдинственное интервью взял корреспондент -Курьера», газеты, у которой сегодня еще «начинающий» тираж, у нее еще мало читателей. А остальные? Ведь это переломный момент. Мы были на пике строительства и упали в бездну. А теперь выползаем из этой бездны. Надо поддержать домостроительную компанию. Поддержать строительные товарищества. Я не говорю, что надо поддержать Гулько, или Киричука, или Мандрова, хотя, говорят, и им это приятно. Но строители -они же должны знать, что их видят в городе. Идеологии в администрации на сегодняшний день нету. Я не о той бывшей идеологии, а об информированности населения: чем город живет, чем занимается администрация, ее службы.
— Я готов с вами согласиться, но… В течение двух месяцев редакция городской газеты не может добиться малости. Чтобы в рассыльный лист — есть такая бюрократическая форма информирования своих служб о том, какие документы выходят из руководящих кабинетов, — включили -Тюменский курьер». О каком-то документе мы сообщим, другой процитируем, третий опубликуем полностью, с четвертым не согласимся или даже посмеемся над ним. Но…
— Ответ: ни Киричук, ни Векшина, управляющая делами администрации, никогда этого не знали раньше. Киричук занимался строительством и эксплуатацией железных дорог. Векшина занималась проблемами моторостроительного объединения. Для нас это — как бы вторично. Мы этому не придаем большого значения. Хотя мы оба это понимаем. Только настойчивость и терпение со стороны редакции победят все.
Интересное слово: «налогосъём»
— Я был на учебе в Нижней Саксонии. Помните, там задавали вопрос местной власти: кто руководит полицией? Нам четко сказали, что этим занимается земельное правительство, а бургомистра оно совершенно не касается. У нас же в проекте записано, что органы самоуправления занимаются наведением общественного порядка. Какая вертикальная связь между органами внутренних дел области и муниципальной милицией? Надо разрабатывать федеральные законы и на их основе разграничить полномочия. На этой неделе я в числе глав администраций областных центров был в правительстве и встречался с аппаратом президента. Филатов придает этим вопросам громадное значение.
— Это комплимент?
— Нет, это констатация факта. А впрочем, и комплимент — себе, что я осознал: у президента есть советники, которые понимают проблемы местного самоуправления, что не я один бьюсь… И через Союз российских городов удалось представить президенту программу государственной поддержки местного самоуправления. Речь не о дотациях, а о стабильных нормативах, например, налоговых распределений. Eсли бы у нас оставались все собранные налоги, их в 1993 году было бы достаточно для решения многих задач. Купили бы дополнительно сотню автобусов. Финансировали бы брошенное жилье… Но какой доход будет в 1994 году, какие будут затраты, я, мэр, в конце ноября еще не знаю. Парадокс! Должна быть закреплена законом стабильность налогов. Хорошо, все налоги остаться здесь не могут. Но пусть мне скажут, что останется 60 процентов. И я буду знать, что это и в 1994-м, и в 1996-м… Зная эти нормативы наперед, буду производить структурную перестройку предприятий, чтобы увеличить налогосъём.
— Будете планировать не год, а жизнь.
— Именно — жизнь. Тогда мы будем думать, что надо сделать на КСК, чтобы были рабочие места, чтобы была прибыль, чтобы шли отчисления… А сегодня мне все говорят только приблизительно, и то не в документе, а лишь на словах. А что будет написано в документе — никто не знает. Говорят, что налог на прибыль ограничат до 5 процентов, хотя мы сегодня получаем 15, которые собираются лишь на две пятых. А у нас в городе более 80 процентов предприятий — прибыльные.
Кстати, Тюмень, оказывается, самый богатый город России. На втором месте Мурманск, а Санкт-Петербург где-то в пятидесятых рядах. Но здесь я должен обязательно сказать, что это первое место мы держим при участии области. Мы согласовали с областью такие нормативы, при которых худо или бедно, но можно выжить. Когда я встречаюсь со своими коллегами, мне не стыдно…
— Неужели это так греет, что в других местах еще хуже?
— Это не греет. Это, наоборот, настораживает, что в такой беде можем очутиться и мы. Eсли мы не стабилизируем жизнь на местном уровне, все придет к нам. И мы разработали программу структурной перестройки экономики в городе. Предприятия-банкроты или те, что на грани банкротства, должны быть переоборудованы по критериям: приносить доход, быть экологически чистым и давать социальную выгоду для населения. Я должен сказать, что мы не все рычаги самоуправления, даже сегодняшние, используем. Привыкли, что кто-то за нас должен решать. Кто мне запрещает применять закон о банкротстве? Или я пишу телеграммы газовикам, что запрещаю ограничивать подачу газа на ТЭЦ. Газовикам не платят. А кто не платит? Предприятия. Плати, сегодня же просить бесполезно! Не можешь — думай, как выжить. Не можешь думать — поможем или найдем того, кто умеет думать… Ко мне ни разу не обратился директор аккумуляторного завода с просьбой найти сбыт его товарам. Я хотел бы видеть в городе таких руководителей предприятий. А если ничего не делают и разваливаются, как Агропром, то я — не помощник…
О пользе местоимения «Я»
— Мы не слишком далеко ушли от обсуждения проекта Конституции?
— Напротив, я бы сформулировал тему так: «Возможности проекта Конституции в решении местных вопросов». По-моему, я пытался на этот вопрос отвечать.
— Кстати, я давно хочу спросить… Мне кажется, что в последнее время вы все чаще употребляете очень категоричную форму: я сказал, я требую… Это борьба с самим собой? Или проявление качеств, которых раньше не было? Или обстоятельства требуют?
— Я думаю, что это проявление внутренней убежденности, что теперь есть возможность решать. Я более двадцати лет проработал в системе, где я был лицом принимающим решения. И всегда удивлялся, присутствуя, на пример, на заседании исполкома, как там обсуждают, а затем голосуют, и получается единогласно или, в редких случаях, большинство, но всегда возглавляв мое председателем и его заместителями. По-моему, это уход от личной ответственности за принятое решение. Я не умею уходить от личной ответственности.
— Помните, в свое время в газетах была популярная рубрика: если бы директором был я? А если ее перевернуть? Eсли бы мэром Тюмени сегодня были бы не вы, чего бы вы хотели от него?
— Большей решительности. Мне сегодня ее не хватает. Может быть, не столько мне, сколько команде, с которой я работаю. Мне кажется, что я дал им четко понять, что ходить с просьбами по каким-то вопросам неприлично, во-первых, а во-вторых, другие органы их не в состоянии решить тоже. Мы, имея не дотационный бюджет, должны все вопросы решать самостоятельно. Будущему мэру (или мне, если я буду работать дальше) я пожелаю отбросить колебания. Разумный экономический расчет, обдуманный политический ход, тактичность и решительность — вот все, что необходимо.
— Какой помощи вы ждете от жителей Тюмени?
— Я хочу, чтобы о своих пожеланиях и упреках в адрес мэрии писали и звонили в «Тюменский курьер». А сам лично я хотел бы, чтобы меня понимали. Я хотел бы работать мэром города еще несколько лет. И поэтому — будут выборы или назначение — я буду стремиться к этой работе. И я рассчитываю на поддержку жителей Тюмени.