и тучка золотая, и утес-великан
Он верит, что все равно родился в добрый час. Недаром неисправимый романтик, битый-перебитый всеми жизненньши штормами, несколько раз ставилрозовскую пьесу «В добрый час!». С успехом. В последний — со студийцами гимназического театра бывшей СШ №1 в середине 90-х. И студия стала так и называться — «В добрый час!». И никуда ее художественному руководителю, настоящему таланту (режиссера и актера) Рюрику Иосифовичу Нагорничных от нее не деться.
Да, перегружен работой в театре, особенно со студентами актерского факультета института культуры. Выдают дипломный спектакль. «Доходное место» по самому Островскому. Кстати, прямо в масть нынешней жизни.
Нагорничных пытается уйти из гимназии. Но приходят ребята в театр (перейти лишь Первомайскую), молча стоят… Потом директор Михаил Колосов: «Ну что же вы, Рюрик Иосифович?!» И он краснеет, извиняется и назначает репетицию.
Нагорничных не повезло. Угораздило родиться 1 января 1930 года (юбилей-с! 70 лет!) в Ташкенте. Оно, конечно, домашняя экономия, но все кругом празднуют Новый год. И забывают о нем — увенчать лаврами заслуженного деятеля искусств или артиста, прицепить на лацкан дорогой металл. Да ничего, вон россыпь золотых и серебряных дипломов — ему, режиссеру и главрежу в 50-70-е годы и Пермской, и Владимирской, и Ульяновской драмы, академического русского театра в Душанбе 80-х годов. За спектакли, вызвавшие шумные волны в публике и прессе.
Рюриком назвала его мать — учительница русского языка и литературы. А так многие звали его Юркой, не испытывая почтения к гордой рыцарской символике имени. Но на характере сказалось. В войну пошел работать, узнал ремеслуху, на заводе Ильича был модельщиком — элита, высший класс. Заканчивал вечернюю школу и мечтал: буду хирургом, нет, буду артистом. О эти переклички судеб! Я помню эти городские южные дворы — продолжение квартир, сплошь закрытые тонкими деревянными стволами. И кипение виноградных гроздьев, и жалящее на открытом месте солнце. А тут тепло, обнимавшее сквозь щедрые ветви. И пирамиды тополей, и сладость тутовых ягод.
Это была первая сцена режиссера и актера Нагорничных. Домашний театр. Чаще других игралась его же трагедия. Лучший друг после пары тычков и угрозы отставки от сцены соглашался быть коварным диверсантом. Лучшая девчонка ждала Юркиного героя — храброго офицера-разведчика. А он, настигнув врага, тоже погибал. За Родину. И за эти глаза напротив.
С раннего детства Рюрик окунулся в атмосферу искусства. Помнит юбилейный пушкинский вечер в маминой школе в 37-м. Когда школьники ряд за рядом вытягивали через интервал: «Пушкин!», и по залу плыла эта волна — там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит…
Знакомые перевели его на работу авиатехником. Тогда это был предел престижа. Уже занимался в кружке клуба «КОР» (клуб имени Октябрьской революции). Сыграл Саню Григорьева из каверинских «Двух капитанов», ставил лермонтовский «Маскарад», а сцена у фонтана… Щеголял перед друзьями в подарочных часах «Победа» с серебряным браслетом «За 1 место».
Шел 1950-й. Закончена наконец-то школа, есть путевка Узбекской ССР в Москву. Республиканский набор без экзаменов в творческий вуз. Мать на дыбы… Нагорничных уходит из дома, ночует в парках и… идет в военкомат. Вскоре он восхищенно разглядывает большой город на сопках и корабли на рейде. Владивосток! Красотища и чудные люди — моряки. Мать рада — сын будет морским офицером. Однако учебу в высшем военно-морском училище опять прервала мечта о сцене. В наказание Нагорничных переводят матросом во флотский экипаж, где он на полную катушку оттрубил 5 лет. До 1955-го, тогда на флоте служили 5 лет.
Возмужав, вернулся в Ташкент, опять был в КОРе. Вскоре поступает в драмтеатр имени Горького актером вспомогательного состава. Так сказать, массовки, «кушать подано». Но в добрый час — дождался своего. Заменил заболевшего актера, засветился в прессе. Будущая всесоюзная знаменитость главреж Сергей Микаэлян выделил Нагорничных. А он решил снова штурмовать столицу, маститый ГИТИС. Микаэлян крутил ручку мясорубки, но сдался, разрешил поступать на заочное. Поехал. 250 конкурентов на место. Прошел, мэтр Андрей Гончаров распорядился — идите на режиссерский, там и актерское мастерство есть. Но на заочное набора не было. Рюрик пошел ва-банк, он уже уходил с зачисления, когда принесли «телегу» из Ташкента. Мол, морально плох, срывает спектакли. Ноги подвернулись, как сквозь вату услышал голос председателя: «А что вы там играете?» «Да я во вспомогательном». Тут все и разрешилось с микаэляновской хитростью.
Нагорничных успешно закончил в 1960-м мастер-класс великого режиссера Юрия Завадского. Тогда театр Моссовета был что сегодняшний Ленком Марка Захарова. Разгоралась оттепель, можно было ставить и играть
Дж.Сэлинджера «Над пропастью во ржи», смелые по тем временам пьесы Арбузова и Розова. На диплом его отправили в знаменитый театр Леси Украинки в Киеве. Выдал комедию Гольдони «Забавный случай». Она потом долго держалась в репертуаре.
По распределению попал в хороший театр в Перми (1961 — 1966). Много занимался историей и теорией драмы, чего недополучил в ГИТИСе. Даже книгу издал — «Драматический театр». Eму поручили готовить актеров в студии. Познал изнанку, закулисье. Когда важная дама, баловавшаяся драматургией, принесла свои «Шесть тополей» (полный мрак), добрый человек Нагорничных драму переписал, деньги и славу отдал сей даме. «Тополя» неплохо загуляли по стране. Успокоился своей версией «Отелло», получил неплохую прессу.
Добился направления на высшие режиссерские курсы в Москву, потом (1966-1973) стал главным во Владимирской драме, совсем захиревшей под московской дланью. Глотком свободы стала переписанная им драма в стихах «Андрей Боголюбский». Сенсация, портал с изображением главной святыни российской православной церкви — иконы Владимирской Божьей Матери. То был образ страдающей матери-родины. Куражилось на сцене боярство, тянуло одеяло на себя, народ яростно рукоплескал, узнавая под боярством дряхлевший режим, лицемерную осанну догматам. Удивлялись музейщики, увидев интерьер, резные с головами коней ставки для мечей — откуда вы это знаете?! Потом спектакль в эпоху «Золотого кольца» за валюту показывали иностранцам.
Но романтика и жажда нового не давали покоя. Недолго поработал в Ульяновске, потом надолго осел в Душанбе (до 1985 г.). Постановки Нагорничных брали дипломы смотров и конкурсов. Уже все жанры подчинялись ему. Загадочный «Старик» Горького, лирическая драма Михаила Рощина «Валентин и Валентина». Был на гребне самых интересных и смелых исканий. Занялся духовно-нравственной расчисткой общественной атмосферы («Старший сын» Александра Вампилова, «Характеры» и «Энергичные люди» Василия Шукшина). Когда «Власть тьмы» Толстого стала явью, бежал из Средней Азии. От крови, выстрелов, вспышки национализма и религиозных фанатиков.
Поскитался, помаялся. В 1990 году пересекся в Москве с директором тюменского театра Владимиром Коревицким. Душевно поговорили, и вот Нагорничных в Тюмени. И сейчас живет в комнате бывшего «болгарского» общежития, без телефона, без… А что делать? Судьба. Правда, устроена дочь. За границей, за дипломатом. Сначала Нагорничных довольно неплохо режиссировал очередником в Тюмени. Eго постановка современной французской комедии «Блэз» держалась на сцене четыре сезона. Поставил пять вещей и перешел в актеры. Ролей хватает, правда, и заглавные получил лишь недавно — колоритного хитрована, сибирского мужика из предместья в Гуркинской «Кадрили». Там они блистают на пару с Сергеем Кутьминым. А еще в птушкинской рождественской мелодраме «Пока она умирала». Настоящий фейерверк любовной романтики и мальчишеская удаль. В поисках нормального человеческого счастья. А искать надо всегда и верить, что получится. И спасаться самоиронией. Увы, нет в репертуаре «Non dolet» Алексея Ларичева, где в роли почтенного мужа Нагорничных был хорош на пару с незабвенным Лелепом, В принципе, наш юбиляр состоялся и в Тюмени. И молод дух его, отточена игра, горит добрый, огонь его оригинального дара. А режиссерскую душу отвел в пушкинский год, поставил свою версию (философскую!) «Сказки о Золотом петушке». Опять прогневил чинуш, ибо сверхзадача спектакля — о безответственности власти с проекцией в текущие дни. Принцип «править, лежа на боку» такой удобный сейчас, а тут всякие режиссеришки мельтешат…
Горные вершины спят во мгле ночной… ночует тучка золотая — не покидающая Рюрика романтическая мечта о недостижимой гармонии мира. Зацепилась за громаду утеса-великана реальной жизни, в очередной раз круто перемешавшей святое и грешное. Трудно, но надо этой тучке найти попутный ветер.
***
фото: