«Цена всей жизни — обожанье»
Мало, непростительно мало прожил тюменский поэт Владимир Нечволода — всего 39 лет. А в прошедшее воскресенье ему бы исполнилось 55. В этот день его жена (Ольга не любит, когда её называют вдовой) собрала Володиных друзей на его день рождения в областной библиотеке. Не так уж много успел в своей короткой жизни Володя. Но события были так значимы. Он успел провезти до Омска первую тюменскую нефть — о том, как Нечволода работал рулевым, рассказал Николай Лунин, капитан теплохода, перевозившего первую баржу с тюменской нефтью в Омск. Успел закончить литературный институт. Успел выпустить семь книжек стихов. Пусть маленьких, но все же книжек! В 1983 году стал членом Союза писателей. А уже в 84-м его не стало. Успел встретить большую, единственную в жизни любовь, о чем многие мечтают, а выпадает она не каждому.
Осталось много начатого, ненапечатанного. Уже после его смерти «Уральский следопыт» опубликовал первую главу повести «День первый» — появилась публикация стараниями Eвгения Шермана. И вот теперь, к 55-летию поэта, вышел небольшой буклет с ранее не видевшими света стихами, любовно собранный женой Ольгой.
Геннадий Баширов, заслуженный артист России, читал стихи — слушая их, убеждаешься, что это был настоящий поэт — и тем жальче, что он ушел так рано. В его стихах — приметы времени, уверенно, часто афористично выраженная мысль, экономно и поэтично обозначенная любовь к жизни, миру вокруг, Сибири. Строки его легко ложатся на музыку — как органичны были два романса, исполненные Юлией Шаламовой, автором этих мелодий, лауреатом «Сибирской романсиады».
Володя Нечволода тоже читал стихи. Да, голос поэта в записи тоже звучал, но сейчас я не об этом, а о внуке его, девятилетнем Володе. И по тому, КАК он читал, было видно, что для него эти стихи — родное, дорогое, уже успевшее стать частью его души. Конечно же, это заслуга бабушки -Ольги Нечволоды.
Память о хорошем поэте и очень чистом, добром человеке, так любившем жизнь, бережно хранит Ольга, Оля, Оленька — ей посвящены самые нежные строки. Человек живет, пока его помнят. А Володю — помнят.