Я хотел бы жить в Ханты-Мансийске, но влюблен, как прежде, в Салехард
С разрывом в шесть дней мне повезло быть гостем двух инаугураций. Проще наблюдать две церемонии вступления в должность двух губернаторов. В Салехарде и Ханты-Мансийске. Отвечаю на вопросы где лучше, где пышнее. Сравниваю и, как сформулировал Пушкин, «душою закипев, теряюсь…».
Конечно, в Ханты-Мансийске все было грамотнее, солиднее. Живая очередь в кабинет губернатора. Букеты цветов плыли в только что отстроенную резиденцию. Один букет был такой пышный, что его заносили в лифт и выносили из лифта вдвоем, чтобы розы не обломать. Отстрелявшиеся с поздравлениями неторопливо направлялись в соседний зал заседаний, заморить червячка перед банкетом. (Другие приглашенные имели возможность погулять по городу, посмотреть на новые здания, которых все больше в нефтяной столице. Кстати, красные и зеленые крыши замечательно выглядят с воздуха).
В этом плане полусовременный, полупятьсот первый Салехард можно принять за бедного родственника Ханты-Мансийска. Можно, когда бы не доброжелательная нота, которая пронизала всю салехардскую инаугурацию. Да, Салехард еще не слишком обустроен и обихожен, но он ужасно вам рад, он ваш друг и брат, он стоит на семи ветрах, и это центростремительные ветры.
Eще я внимательно разглядывал гостей обоих праздников. Eсли упростить, то я сказал бы так: в Салехард съехались родственники, а в Ханты-Мансийск -гости. Гости богатые. Гости с охраной. Гости, каких в прежние скромные хантыйские времена и представить себе невозможно ступающими по прежним скромным деревянным тротуарам. Это гости, созданные для личных самолетов и никелированных джипов. Это гости, для которых трогательная полусамодеятельность салехардского праздничного концерта, пожалуй, не прозвучала бы. (Им больше подходит оторва Надежда Бабкина). Это гости, которые, как мне показалось, сами в состоянии диктовать обряды и программу праздника.
Салехард не беднее, но он, как бы это сказать… Пожалуй, попроще. Пожалуй, он не так далеко ушел от своего прошлого. Он ближе к тому Салехарду, который я помню…
Впрочем, конечно, я не во всем справедлив. Потому что многое на празднике в Ханты-Мансийске, что оставило меня сдержанным, сполна искупается моим неравнодушием к Филипенко. Я считаю его одним из самых одаренных политиков на территории, которую по-прежнему полагаю, простите за упрямство, единой и неделимой Тюменской областью. Он всегда замечательно натурален. Ни одной неверной ноты в голосе, ни одной попытки казаться значительнее, или умнее, или главнее, чем он есть. Это привлекает. Как и его ровное, хотя и ироничное отношение к моим собратьям по профессии. (Правда, как и его северный собрат Юрий Неелов, он тоже не отыскал во всем Ханты-Мансийске флага Тюменской области, в которую согласно закону входит и этот округ).
Я взвешиваю на весах пристрастия осколки моих впечатлений от двух инаугураций. И я вижу, что в эти новые мозаики вмонтированы драгоценности, собранные мною за 34 года поездок в Салехард и за 28 — в Ханты-Мансийск. Как все это спаяно, сплавлено, зачеканено, прихвачено прочной сваркой. Как бы я ни старался, никогда мне не решить: какой из двух городов моей северной жизни мне дороже, какой роднее?
Собрать архитектуру нового Ханты-Мансийска и разместить на Полярном круге? Но вместе с Филипенко. Собрать все радостное, что я пережил в Салехарде, все улыбки моих друзей, и ныне живущих и тех, кто живет только в моей памяти, и выгрести с ними против обской волны к семи холмам у перекрестка двух великих рек?
Не знаю. Впрочем, пусть все останется, как есть. Чтобы я мог сравнивать. Чтобы мог радоваться и огорчаться. Чтобы мог уезжать и возвращаться. Как моряк возвращается с моря и охотник приходит с холмов.
***
фото: